Светлана Калина: «768 дней в женской колонии»
Интервью Светланы Калина для одного авторитетного женского журнала.
Она купалась в шампанском – в буквальном смысле – и любви мужа, известного шансонье. Пела в собственной группе, растила сына. Красивый, устроенный мир рухнул в одночасье, когда 12 июня 2007 года по обвинению в попытке совершения мошенничества в особо крупном размере Виктор и Светлана Калина были осуждены и приговорены: Виктор к пяти годам и шести месяцам отбывания наказания в колонии усиленного режима, Светлана к четырем годам и шести месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. В мае 2009 года супруги были освобождены, попав под амнистию.
Март 2010 года. Светлана заваривает чай, я наблюдаю за ней, всматриваюсь. Если бы можно охарактеризовать эту женщину одним-единственным словом, это было бы сдержанность. Короткая стрижка вместо привычных длинных волос, ровная мимика, осторожно подбираемые слова.
- Как вы познакомились с Виктором?
- Мне тогда было 17 лет. Виктор давал концерт в нашем городе. Я просто поднялась к нему на сцену, как поднимались многие. Мы были рядом меньше минуты – но Виктор хорошо меня запомнил. Ровно через четыре месяца после знакомства мы поженились. Через два года я забеременела. Муж повез меня на Лазурное побережье во Францию. Однажды пригласил искупаться – я зашла в ванную и ахнула от неожиданности: ванна до краев была заполнена шампанским. От красивой любви родился красивый ребенок – сын Христиан. Я не думала сидеть дома – училась сначала в финансово-экономическом университете, потом на юридическом, потом в Московской академии на факультете клинической психологии.(психоанализ)
- Петь вы начали с подачи Виктора?
- До встречи с ним нигде не пела – только закончила музыкальную школу по классу скрипки.
- В группе «Новенькие мурки» вы поете вместе с дочерью Виктора Калины от первого брака. Контакт с ней удалось наладить сразу?
- Когда мы познакомились, Алине было пять лет. Характер у нее был сложный – и в детстве, и в переходном возрасте. Она очень эмоциональная. Я благодарна матери Алины за то, что она не настроила ее против меня. У нас с ней сложились хорошие отношения, мы помогали друг другу. После совершеннолетия Алина стала жить со мной и Виктором.
За все время заключения я ни разу не дала волю слезам.
- Я не ожидала, что приговор будет таким жестким. Мы с мужем не признали своей вины. Но что сейчас говорить об этом? Что может быть страшнее для молодой, красивой, образованной женщины, чем оказаться в тюрьме? Где нужно ходить строем, одеваться по форме… Я дала себе установку: не расклеиваться. За все время нахождения в колонии я ни разу не дала волю слезам. По большому счету, нужно всего лишь выполнять правила внутреннего распорядка исправительного учреждения. Ничего сверхъестественного там от людей не требуют. Никакого давления со стороны начальства я на себе не испытывала. У этих людей крепкие нервы, и достаточно порядочности. Я восхищаюсь начальником исправительного учреждения Светланой Павловной Походовой. Она всегда ратовала за то, чтобы женщина оставалась женщиной. Мы совершенно свободно могли пользоваться косметикой, средствами по уходу за собой, могли носить свою обувь, джемпера. И если о бытовом комфорте можно было как-то говорить, то о комфорте душевном – отнюдь. Тюрьма – это то место, где все отрицательное, что есть в людях, вылезает на поверхность. В секции живет по 25-30 человек. Кто-то начинает психовать, пытаться спровоцировать на ответную агрессию. Очень важно выдержать это.
- То, что вы сторонились близкого общения, не воспринималось как заносчивость?
- Я общалась с людьми по работе. С утра до вечера.
- Но ведь там наверняка были образованные женщины, с которыми можно было подружиться?
- Женщины образованные были, но что касается дружбы… Я к понятию дружбы отношусь очень аккуратно. Женщины по разным причинам оказываются за решеткой.
Уже не ставится вопрос – за что? Ставится вопрос – для чего? Для чего мы оказались в то время, в том месте, в таком составе? Важно не то, какой ты туда зашла, а то, какой ты оттуда вышла. Я не могу сказать: «Добро пожаловать в колонию! Там все друг друга понимают». Тюрьма – это океан боли, у которого нет границ. Для осужденных женщин очень важно, чтобы близкие не отвернулись от них. Очень важна вера в то, что ты не одна, в то, что тебя ждут, тебе пишут, что тебя не осудят , когда ты выйдешь на свободу, не станут упрекать. В жизни, к сожалению, бывает иначе: женщина, отсидев срок, возвращается, а квартира пустая: муж все вынес, ушел к другой женщине.
Никакой самодеятельности
Трудно поверить, но Светлана за все время нахождения в тюрьме не спела ни одной песни. А до этого были годы выступлений, концертов, репетиций...
- Как вы распоряжались личным временем?
- Большая часть девочек работала на фабрике. Либо в первую, либо во вторую смену. Соответственно, одна половина дня всегда свободная. Были какие-то дежурства, дела в отряде. Но это не мешает какую-то часть времени посвящать себе. Был магазин, который назывался «отоваркой». Там продавалось всё – косметика, краска для волос, белье, обувь... Я была рыжая, потом черная, потом постриглась очень коротко. Не потому что от нас этого требовали, просто захотелось чего-то новенького. Сейчас ращу волосы.
- Как проходили праздники, дни рождения?
- В клубе по случаю праздников устраивались концерты. Несколько раз я была ведущей таких мероприятий, но никогда в них не участвовала: не пела, не играла в театре. В день рождения можно было испечь торт из заранее купленных в «отоварке» продуктов, сделать кофе, чай. Так и праздновали.
- В чем заключались ваши рабочие обязанности?
- Я была дневальной этапного помещения. Все новоприбывшие проходят двухнедельный карантин. В мои обязанности входило встречать осужденных, помочь им адоптироваться в условиях изоляции, а так же помочь пройти всех необходимых врачей.
- Многие заключенные болеют турбекулезом, СПИДом... Не страшно было заразиться?
- Я всегда живу по принципу: Грубое никогда не проникнет в тонкое, поэтому, девочки, совершенствуем свою энергию! Страшный диагноз можно получить в силу разных обстоятельств. Эти люди – особенные. В них очень остро тяга к жизни ощущается.
Уходила - был маленький мальчик. Вернулась – уже подросток
- Сколько свиданий за все это время было у вас с сыном?
- Свидания давали каждые 4 месяца. Можно было получить и поощрительные свидания. Но я в последнее время такой возможностью не пользовалась. Тяжело объяснить родителям и сыну, что у тебя всё хорошо. ТАМ не может быть хорошо. Если ты человек нормальный, если понимаешь, где находишься, понимаешь, что тебе нужно домой, к детям… Ты найдешь в себе силы выстоять. Я ни о ком, кто был там, не могу сказать плохо. Всем тяжело. У тех, кто только заехал, нервы еще не окрепли. У тех, кому дали большой срок – почти не осталось надежды. Осужденным очень важно понимать, что это временная мера. Что не нужно относиться к сотрудникам администрации, как к надзирателям, презирать их. Они же приговор не подписывали, они просто выполняют свои функции!
- Упущенное время с сыном как-то отразилось на его отношении к вам?
- Я уходила – Христиану было девять, совсем ребенок! Вернулась домой к двенадцатилетнему подростку. Был упущен как раз тот период времени, когда так необходимы и папа, и мама. Сейчас многое приходится наверстывать. Я очень благодарна своим родителям за то, что они вложили в сына всё, что могли. Все это время он был одет, обут, занимался в спортивной секции.
- Что вы чувствовали в ночь перед освобождением?
- Я чувствовала, как сжимаю ветку молодой листвы в руках, и от этого запаха не могла уснуть. В такие моменты ты понимаешь цену всему. Ты понимаешь, что даже у воздуха есть запах. Все чувства максимально обостряются. Выйдя на свободу, полетела к ребенку, к родителям. Несколько дней ушло на адаптацию. Меня ласкали, жалели, лелеяли...
- А Виктор? Почему вы все-таки не поехали его встречать?
- Наверно я просто боялась увидеть озлобленного человека, на котором тюрьма оставила жёсткий отпечаток, хотя по большому счёту, какая разница, какой бы он был, ведь было пятнадцать лет и в горе и радости, и в болезни и в здравии… . Я должна была приехать обязательно, ведь мы вместе были там и не легко было и ему и мне, нужно делать поправку на то, что в тюрьме многие вещи воспринимаются неадекватно. Мы с Виктором очень серьезно проверили друг друга. Я благодарна ему, что он понял моё внутреннее состоянии на тот момент. Мой муж для меня всегда был и остаётся настоящим, любимым, единственным, а то, что мы опять вместе, говорит о многом. Всем, кто пытается строить предположения относительно нашего будущего, я хочу сказать: ребята, не лезьте в личное! У нас все в порядке. Есть ещё некоторые… , которые пытаются говорить о нас или от моего имени о Викторе. Есть такие людишки, которым мой муж помог и вывел в люди из мелко-провинциальных рыбнадзоров, продавцов в палатках или просто неудачников на эстраде, написав несколько песен для них, дав возможность им засветиться с ним на сцене, за что многие, между прочим, так и не рассчитались. Они утверждают, что нам помогали, когда мы находились в метах лишения свободы, и более того смеют плохо отзываться от моего имени о Викторе. Всё это не правда! А такие, как они просто негодяи, недостойные человеческого, нашего внимания, просто мелкие интриганы. У нас были друзья, которые реально помогали, и друзьями они остаются и сейчас, но никто из них не орёт на весь мир, о помощи, они просто верные друзья. Мы в своей семье сами разберемся. Всех женщин я хочу поздравить с весной! Тем из вас, кто находится в местах заключения, могу желать только одного – крепости духа. А близким, которые вас ждут, силы, терпения, веры в вас. В жизни ничего не происходит просто так. Держитесь!
***
Спустя несколько дней после этого интервью Виктор Калина дал концерт в честь жены в Минске в одном из лучших концертных залов «Минск». При полном аншлаге шансонье преподнес Светлане 768 роз. По розе за каждый день, проведенный ею в заключении. Они венчаны 15 лет, и весной, по слухам, собираются пожениться.
Алиса КСЕНЕВИЧ
Она купалась в шампанском – в буквальном смысле – и любви мужа, известного шансонье. Пела в собственной группе, растила сына. Красивый, устроенный мир рухнул в одночасье, когда 12 июня 2007 года по обвинению в попытке совершения мошенничества в особо крупном размере Виктор и Светлана Калина были осуждены и приговорены: Виктор к пяти годам и шести месяцам отбывания наказания в колонии усиленного режима, Светлана к четырем годам и шести месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. В мае 2009 года супруги были освобождены, попав под амнистию.
Март 2010 года. Светлана заваривает чай, я наблюдаю за ней, всматриваюсь. Если бы можно охарактеризовать эту женщину одним-единственным словом, это было бы сдержанность. Короткая стрижка вместо привычных длинных волос, ровная мимика, осторожно подбираемые слова.
- Как вы познакомились с Виктором?
- Мне тогда было 17 лет. Виктор давал концерт в нашем городе. Я просто поднялась к нему на сцену, как поднимались многие. Мы были рядом меньше минуты – но Виктор хорошо меня запомнил. Ровно через четыре месяца после знакомства мы поженились. Через два года я забеременела. Муж повез меня на Лазурное побережье во Францию. Однажды пригласил искупаться – я зашла в ванную и ахнула от неожиданности: ванна до краев была заполнена шампанским. От красивой любви родился красивый ребенок – сын Христиан. Я не думала сидеть дома – училась сначала в финансово-экономическом университете, потом на юридическом, потом в Московской академии на факультете клинической психологии.(психоанализ)
- Петь вы начали с подачи Виктора?
- До встречи с ним нигде не пела – только закончила музыкальную школу по классу скрипки.
- В группе «Новенькие мурки» вы поете вместе с дочерью Виктора Калины от первого брака. Контакт с ней удалось наладить сразу?
- Когда мы познакомились, Алине было пять лет. Характер у нее был сложный – и в детстве, и в переходном возрасте. Она очень эмоциональная. Я благодарна матери Алины за то, что она не настроила ее против меня. У нас с ней сложились хорошие отношения, мы помогали друг другу. После совершеннолетия Алина стала жить со мной и Виктором.
За все время заключения я ни разу не дала волю слезам.
- Я не ожидала, что приговор будет таким жестким. Мы с мужем не признали своей вины. Но что сейчас говорить об этом? Что может быть страшнее для молодой, красивой, образованной женщины, чем оказаться в тюрьме? Где нужно ходить строем, одеваться по форме… Я дала себе установку: не расклеиваться. За все время нахождения в колонии я ни разу не дала волю слезам. По большому счету, нужно всего лишь выполнять правила внутреннего распорядка исправительного учреждения. Ничего сверхъестественного там от людей не требуют. Никакого давления со стороны начальства я на себе не испытывала. У этих людей крепкие нервы, и достаточно порядочности. Я восхищаюсь начальником исправительного учреждения Светланой Павловной Походовой. Она всегда ратовала за то, чтобы женщина оставалась женщиной. Мы совершенно свободно могли пользоваться косметикой, средствами по уходу за собой, могли носить свою обувь, джемпера. И если о бытовом комфорте можно было как-то говорить, то о комфорте душевном – отнюдь. Тюрьма – это то место, где все отрицательное, что есть в людях, вылезает на поверхность. В секции живет по 25-30 человек. Кто-то начинает психовать, пытаться спровоцировать на ответную агрессию. Очень важно выдержать это.
- То, что вы сторонились близкого общения, не воспринималось как заносчивость?
- Я общалась с людьми по работе. С утра до вечера.
- Но ведь там наверняка были образованные женщины, с которыми можно было подружиться?
- Женщины образованные были, но что касается дружбы… Я к понятию дружбы отношусь очень аккуратно. Женщины по разным причинам оказываются за решеткой.
Уже не ставится вопрос – за что? Ставится вопрос – для чего? Для чего мы оказались в то время, в том месте, в таком составе? Важно не то, какой ты туда зашла, а то, какой ты оттуда вышла. Я не могу сказать: «Добро пожаловать в колонию! Там все друг друга понимают». Тюрьма – это океан боли, у которого нет границ. Для осужденных женщин очень важно, чтобы близкие не отвернулись от них. Очень важна вера в то, что ты не одна, в то, что тебя ждут, тебе пишут, что тебя не осудят , когда ты выйдешь на свободу, не станут упрекать. В жизни, к сожалению, бывает иначе: женщина, отсидев срок, возвращается, а квартира пустая: муж все вынес, ушел к другой женщине.
Никакой самодеятельности
Трудно поверить, но Светлана за все время нахождения в тюрьме не спела ни одной песни. А до этого были годы выступлений, концертов, репетиций...
- Как вы распоряжались личным временем?
- Большая часть девочек работала на фабрике. Либо в первую, либо во вторую смену. Соответственно, одна половина дня всегда свободная. Были какие-то дежурства, дела в отряде. Но это не мешает какую-то часть времени посвящать себе. Был магазин, который назывался «отоваркой». Там продавалось всё – косметика, краска для волос, белье, обувь... Я была рыжая, потом черная, потом постриглась очень коротко. Не потому что от нас этого требовали, просто захотелось чего-то новенького. Сейчас ращу волосы.
- Как проходили праздники, дни рождения?
- В клубе по случаю праздников устраивались концерты. Несколько раз я была ведущей таких мероприятий, но никогда в них не участвовала: не пела, не играла в театре. В день рождения можно было испечь торт из заранее купленных в «отоварке» продуктов, сделать кофе, чай. Так и праздновали.
- В чем заключались ваши рабочие обязанности?
- Я была дневальной этапного помещения. Все новоприбывшие проходят двухнедельный карантин. В мои обязанности входило встречать осужденных, помочь им адоптироваться в условиях изоляции, а так же помочь пройти всех необходимых врачей.
- Многие заключенные болеют турбекулезом, СПИДом... Не страшно было заразиться?
- Я всегда живу по принципу: Грубое никогда не проникнет в тонкое, поэтому, девочки, совершенствуем свою энергию! Страшный диагноз можно получить в силу разных обстоятельств. Эти люди – особенные. В них очень остро тяга к жизни ощущается.
Уходила - был маленький мальчик. Вернулась – уже подросток
- Сколько свиданий за все это время было у вас с сыном?
- Свидания давали каждые 4 месяца. Можно было получить и поощрительные свидания. Но я в последнее время такой возможностью не пользовалась. Тяжело объяснить родителям и сыну, что у тебя всё хорошо. ТАМ не может быть хорошо. Если ты человек нормальный, если понимаешь, где находишься, понимаешь, что тебе нужно домой, к детям… Ты найдешь в себе силы выстоять. Я ни о ком, кто был там, не могу сказать плохо. Всем тяжело. У тех, кто только заехал, нервы еще не окрепли. У тех, кому дали большой срок – почти не осталось надежды. Осужденным очень важно понимать, что это временная мера. Что не нужно относиться к сотрудникам администрации, как к надзирателям, презирать их. Они же приговор не подписывали, они просто выполняют свои функции!
- Упущенное время с сыном как-то отразилось на его отношении к вам?
- Я уходила – Христиану было девять, совсем ребенок! Вернулась домой к двенадцатилетнему подростку. Был упущен как раз тот период времени, когда так необходимы и папа, и мама. Сейчас многое приходится наверстывать. Я очень благодарна своим родителям за то, что они вложили в сына всё, что могли. Все это время он был одет, обут, занимался в спортивной секции.
- Что вы чувствовали в ночь перед освобождением?
- Я чувствовала, как сжимаю ветку молодой листвы в руках, и от этого запаха не могла уснуть. В такие моменты ты понимаешь цену всему. Ты понимаешь, что даже у воздуха есть запах. Все чувства максимально обостряются. Выйдя на свободу, полетела к ребенку, к родителям. Несколько дней ушло на адаптацию. Меня ласкали, жалели, лелеяли...
- А Виктор? Почему вы все-таки не поехали его встречать?
- Наверно я просто боялась увидеть озлобленного человека, на котором тюрьма оставила жёсткий отпечаток, хотя по большому счёту, какая разница, какой бы он был, ведь было пятнадцать лет и в горе и радости, и в болезни и в здравии… . Я должна была приехать обязательно, ведь мы вместе были там и не легко было и ему и мне, нужно делать поправку на то, что в тюрьме многие вещи воспринимаются неадекватно. Мы с Виктором очень серьезно проверили друг друга. Я благодарна ему, что он понял моё внутреннее состоянии на тот момент. Мой муж для меня всегда был и остаётся настоящим, любимым, единственным, а то, что мы опять вместе, говорит о многом. Всем, кто пытается строить предположения относительно нашего будущего, я хочу сказать: ребята, не лезьте в личное! У нас все в порядке. Есть ещё некоторые… , которые пытаются говорить о нас или от моего имени о Викторе. Есть такие людишки, которым мой муж помог и вывел в люди из мелко-провинциальных рыбнадзоров, продавцов в палатках или просто неудачников на эстраде, написав несколько песен для них, дав возможность им засветиться с ним на сцене, за что многие, между прочим, так и не рассчитались. Они утверждают, что нам помогали, когда мы находились в метах лишения свободы, и более того смеют плохо отзываться от моего имени о Викторе. Всё это не правда! А такие, как они просто негодяи, недостойные человеческого, нашего внимания, просто мелкие интриганы. У нас были друзья, которые реально помогали, и друзьями они остаются и сейчас, но никто из них не орёт на весь мир, о помощи, они просто верные друзья. Мы в своей семье сами разберемся. Всех женщин я хочу поздравить с весной! Тем из вас, кто находится в местах заключения, могу желать только одного – крепости духа. А близким, которые вас ждут, силы, терпения, веры в вас. В жизни ничего не происходит просто так. Держитесь!
***
Спустя несколько дней после этого интервью Виктор Калина дал концерт в честь жены в Минске в одном из лучших концертных залов «Минск». При полном аншлаге шансонье преподнес Светлане 768 роз. По розе за каждый день, проведенный ею в заключении. Они венчаны 15 лет, и весной, по слухам, собираются пожениться.
Алиса КСЕНЕВИЧ
