«В гостях у Сергея Русских»: Последний июнь Михаила Круга
Продюсерский центр "Сергея Русских", который с сегодняшнего дня будет вести у нас рубрику "Русский шансон" в разделе "Культура", предоставил для публикации в "ПРАВДЕ.Ру" главы из готовящихся к печати книг Романа Никитина: «Легенды русского шансона» и «Эхо живой струны. Михаил Круг». Сергей Русских - один из признанных знатоков и исполнителй русского шансона.Из книг Романа Никитина: «Легенды русского шансона» и «Эхо живой струны. Михаил Круг» (готовится к печати).
Эти интервью оказались записаны на пленку благодаря демократизму Михаила Круга, его открытости для прессы, что не очень характерно для артистов «русского шансона».
Как правило, наш блатной певец – сложная личность с достаточно тяжелым характером. У Миши он был тоже не сахарный. Но, беседуя со мной, журналистом, он, в первую очередь, видел перед собой публику. Поэтому и обращался ко мне на «вы», хотя в жизни за рамками интервью был со мной на «ты».
Жизни, которой, как оказалось, было отпущено ему – самая малость: она трагически оборвалась 1-го июля. Осталось после него песен – на один-два альбома, а те, что уже опубликованы – их мало кто не знает: «Электричка», «Девочка-пай», «Жиган-лимон», «Роза», «Мышка», «Приходите в мой дом».
Самая известная – «Владимирский централ». Блатным ли его певцом называть, или нет – не так уж и важно, особенно сейчас, когда его не стало. Гораздо важнее то, что был он, пусть и без громких титулов, артистом народным.
…И интервью, которые я периодически брал у него, начиная с середины 90-х, - интервью тоже остались. Так получилось, что в мае-июне мне посчастливилось видеться с ним чаще, чем обычно – все-то у него гастроли, концерты, разъезды…
Наконец-то, я побывал в его родной Твери – удивительном городе, где по центру летают огромные бабочки; в городе, чей самый известный гражданин умер самой неожиданной и нелепой смертью.
-По-всякому нас именовали: тверяки, тверитяне... Но мне ближе всего - тверичи. Есть в этом слове что-то от колокольного звона... Я сильно переживал за свой город, когда он носил имя всесоюзного старосты Калинина. Тверь для меня - исторический факт. Тверь и Россия, в моем понимании, - синонимы. Когда я пою о Твери, я пою о России. Города, возникшие в начале прошлого тысячелетия: Ярославль, Суздаль, Владимир, Новгород, Тверь - вот моя Россия, моя Родина. Здесь живет моя душа...
- Ты как-то рассказывал, а я запамятовал… У какого селения в 14-м столетии 3 тысячи тверичей разбили 30 тысяч москвичей Ивана Калиты?
- Не Калиты. Это был племянник нашего Святого князя Михаила Ярославича Юрий. А деревня та называлась Бортнево. Тогда пришли туда татары и москвичи. Московский князь заручился поддержкой хана и хотел усмирить Тверь. Но Михаил Тверской оказался сильней.
- …А Юрий с татарами, в итоге, злей и коварней. У петербургского писателя Вячеслава Усова в романе о времени Ивана Третьего «Причастный тайнам» главный герой, князь Патрикеев, все надеялся, что «доброе тверское начало» смягчит московские, попорченные татарщиной нравы»…
- При покорении Твери Иван Грозный казнил народа - 70 тысяч. Это говорит о чем-то? Он полностью уничтожил мужское население городов, входящих в Тверскую губернию. Что по меркам того времени считалось правильным, то из нашей эпохи смотрится как варварство. Присоединение земель к Москве было кровавым. Задета гордость и рязанцев, и новгородцев, и тверичей. Нас всех – как граблями уровняли, а Москву коммунисты сделали главной. В Твери, например, достаточно своих героев, а нам, исторически, навязывали каких-то не живших на нашей земле людей, на которых мы, якобы, должны равняться…
-Вспомнилось из Бориса Гребенщикова: «Этот поезд летит, как апостольский чин, по пути из Калинина в Тверь».
-…Взять ту же Германию, где мне приходилось выступать: спросите у любого жителя Баварии – каждый знает историю своей земли. Там есть кафе, которым по 500 лет! Мы же оторваны от своих традиций. Вплоть до Средних веков Тверь задавала тон в торговле. Афанасий Никитин поехал в Индию не из-за любознательности – он был очень богатым купцом, в торговле любого мог заткнуть за пояс, и вот отправился искать новые пути для своих товаров - ему было тесно на Руси. У нас только в Тверской губернии около ста святых, почитаемых наравне с евангельскими! И в других областях России их достаточно…
А Святой Михаил Ярославич, кстати, - племянник Святого Александра Невского, - он стоит в одном ряду с такими великими полководцами, как Дмитрий Донской, Суворов и Кутузов. Он не побоялся прямо сказать Орде «нет» и сам отправился на казнь.
-В твоих песнях Тверь встречается так же часто, как у Аркадия Северного – Одесса…
-Я слушал старые блатные записи, и мне становилось немного завидно: как же так, о Ростове есть песни, об Одессе тоже, а о Твери нет... У меня все с этим городом связано. Здесь детство мое прошло в так называемых «Морозовских казармах», которые еще до революции построил для своих рабочих знаменитый фабрикант. Теперь у меня свой дом. Но когда выдаются редкие свободные дни, приезжаю сюда, во двор «Пролетарки», на «помойку» - площадку между 47-й и 48-й казармами. Стою, вспоминаю свои первые голы в футбол и хоккей, пацанские шалости и забавы, старых друзей... Когда я подхожу к своему бывшему окну, на сердце становится как-то тоскливо, грустно, а тут еще дустом несет - клопов травят... Помню, как мальчишкой, разгоряченный носился по двору. Подбегаю к этому окну, кричу: «Ба, дай попить!» Бабушка пойдет, нальет воды кружку. Хотя сам мог быстрее взбежать на свой первый этаж.
-Значит, происхождение твое самое что ни на есть пролетарское?
-Мои бабушка и дедушка были простыми рабочими, которые, закономерно, хотели для своих детей лучшей доли. А я родился уже в семье интеллигентов. Отец мой был начальником связи тверского участка автодороги Москва - Рига, мама работала бухгалтером. Есть мнение, что интеллигентом становишься в 3-м поколении. Я далеко не интеллигент: не получил ни соответствующего воспитания, ни образования. Правда, поступил на подготовительное отделение политехнического института. И это был мощный толчок, нет, не в науку и технику, а к участию в конкурсах авторской песни. Там, в политехе, я увидел объявление о прослушивании конкурсантов - листок бумаги, сыгравший огромную роль в моей судьбе… В 1987 году город Калинин принимал 8-й конкурс самодеятельной песни. Жюри его возглавлял популярный советский бард, ныне, увы, покойный, Евгений Клячкин. Я спел там песню про Афганистан и спившегося ветерана войны. Ни на что не рассчитывал, а стал лауреатом! Немного осмелев, подошел к Клячкину, попросил автограф. Евгений Исаакович сказал мне одну только фразу: «Тебе надо работать дальше». Сказал - как кислорода вдохнул.
-И все-таки, твой путь к славе легким не назовешь. И баранку в свое время покрутил, и рисковал сильно, когда ушел с автобазы в никуда…
-Баранка – это жизнь. Светлые идеалы, которыми бравировал «совок», тут же развеялись, как дорожная пыль. Вместо них - воровство и лицемерие. Я возил в резиденцию, где жил 1-й секретарь Калининского обкома партии такие продукты, о которых большинство моих земляков либо не имело представления вообще, либо прочно забыло, как они выглядят, пахнут и каковы на вкус. Черная икра, балык, «тот самый чай» - индийский, но - в железных банках - и это в то время, когда 10 банок тушенки в месяц считалось за счастье! С одной стороны, душа противилась такому «справедливому» распределению, с другой - не хотелось терять хорошее место. И я продолжал шоферить - с армейским двухлетним перерывом.
-Ну, и как тебе Советская армия?
-Доведись мне прожить еще раз, снова пошел бы служить - встретил бы ребят тех же. Слабачки, маменькины сыночки, конечно, плакали. Как же так, вместо вкусных домашних обедов и стираных носков - лишения да портянки. А сейчас это сюсюканье возведено в ранг законности! «Будут ли сыночку давать манную кашку, бутербродики и менять ему, великовозрастному, памперсы?» - спрашивают мамаши в военкоматах. Как же! По полной программе всех чад высушат, вымочат и засолят. И будут они нормальными мужиками, умеющими держать в руках оружие…
-А вернулся из армии – опять за руль? И не подмывало, при виде партийных пищевых красот-разносолов, так сказать, «опустить КПСС на хавку»?
-А я и так все имел - и колбаску, и мясцо, и икорку - были бы деньги. Никогда не ездил в Москву за колбасой. К тому же постепенно я рос. Вначале был простым водилой, потом стал бригадиром. Ну, а когда начальником автоколонны назначили, продукты мне доставались и доставлялись даром - в качестве подарков от водителей. Получая 155 рублей, я ни копейки не тратил ни на масло, ни на мясо, ни на колбасу. У меня были: мясная бригада, молочная, бакалейная - все ключевые позиции я держал в руках. И всегда находились люди, которые прогуливали, пьянствовали на работе. Могу похвастаться, что ни разу никого не уволил по статье, потому что прекрасно понимал, как тяжело живется работягам. Я - как человек и они - по-людски. За два года вывел свою колонну на первое место, обставив другие, с «железной» дисциплиной, где чуть что - людей увольняли. А я ребят покрывал в профкоме. Свои воспитательные методы были: один прогул - два дня отработки в выходные. Зато - план выполняется, никаких простоев, всегда есть свободные машины. Я работал с теми людьми, что были под рукой, прекрасно понимая, что других - кристально честных, непьющих - просто нет. И работал удачно.
-В итоге, ты бросил и автоколонну свою, и Клуб Самодеятельной Песни...
-Надоело. Солнышко, цветочки, облака - не мое это все. Я начал сочинять и записывать блатные песни. Владимир Семенович Высоцкий называл их дворовым романсом. Подражал Высоцкому и Розенбауму, заслушивался «Лесоповалом» Танича - искал себя, свою манеру. Тонкости, детали подмечать меня научила моя школьная учительница - очень добрая женщина, курившая «Беломор». Любил я, знаете ли, Пушкина почитать – «Руслана и Людмилу»; Высоцкого, Розенбаума послушать - все яркие объемные картины. Стихи должны не только чувства передавать, но и физическое положение предметов. Вначале я погружаю слушателя в атмосферу места, где происходит действие, а уж затем перехожу к взглядам, словам, разговорам. Вот основоположение стихов, которые пишу я: сперва эскиз, набросок; потом, очерчивая резче, завершаю картину и вставляю ее в рамки конкретной музыки. Главное - не надо никаких высокопарных слов, нарочитого «приблатненного» хрипа - все должно быть просто и сюжетно, как, например, у Розенбаума: «Открылась дверь и я в момент растаял в прекрасной паре глаз бездонной глубины...» Что лежит на душе, на сердце, о том и надо писать.
-Сочинял ты, сочинял, а успеха все не было?
-Да, трудно было поначалу. Случилось так, что Евгений Клячкин в меня поверил, а многие друзья и даже собственная жена - нет. В 1991 году мы развелись. Она оказалась довольно-таки слабой женщиной в отношении поддержания семейного очага. В ее доме генералом в юбке была мама, папа без нее и пикнуть не смел. Ну, и на моей первой жене это не могло не отразиться. Ее поведение выходило за рамки моего представления о женском вкладе в семью. Бывало, и ругались, и отлупил я ее ремнем слегка однажды - поесть мне вовремя не приготовила, это ведь ее обязанность. Она не смогла выдержать со мной более двух лет и в один прекрасный день попросту сбежала. Так вот печально все закончилось, а ведь до свадьбы я долго за ней бегал...
-Ты «домостроевец»?
-«Домострой» - очень хорошее слово, теплое. Его смысл: строить дом, семью. Феминистки, считающие женщин ущемленными в каких-то правах, наверняка ополчатся на меня за такие речи. Вся штука в том, что по прошествии лет, минувших со дня моего развода, я по-прежнему чувствую себя неправым - не сохранил тогда семью. Поэтому второй раз не спешил жениться. Сына я у первой жены отсудил.
-Интересно, как это у тебя получилось? Обычно при живых родителях в разводе дети растут с матерями. Отец платит алименты или не платит...
-Но по закону-то мать с отцом равны в правах. У меня перед судьей и народными заседателями оказалось больше аргументов в свою пользу. В конце концов, уже тогда я прилично зарабатывал, у меня была квартира... А она жила в общежитии, занимала по утрам очередь в ванну и туалет. А хотела доказать мне, что баба и без мужика семью вытянет. Может, и вытянула бы, только повернется ли язык назвать такое житье нормальным? На суде она выглядела безобразно. Председательствующий, мужчина в годах, с палочкой, давал ей советы, как себя вести. Ей же любое слово из уст мужчины казалось вызовом. И она начала грубить, хамить, кричала, что будет на всех жаловаться. Ей сказали: «Ну, и жалуйтесь». И оставили Митьку мне.
-Известность тебе принес альбом «Жиган-лимон». Кстати, а кто это такой?
-Я написал эту песню, когда только-только достоянием гласности стали слова: рэкет, братва, авторитеты, понятия, беспредел. Произошел бурный всплеск «братковства», резкое вторжение в жизнь блатных нравов. Пацаны, особенно те, кто жил не в культурных центрах, почти поголовно хотели стать бандитами. И кому-то удавалось достичь ощутимых высот, влиять не только на локальный бизнес, но и на криминальный мир региона. С ними считались и власти, и хозяева зон - начальники… Жиган у меня - молодой уличный хулиган, нередко - будущий преступник. Лимон - всем понятно, что это миллион. Еще при Керенском данную сумму так называли. Тогда тоже инфляция была. Так что сочетание «жиган-лимон» подразумевает хорошо одетого, современного молодого человека при немалых деньгах, ведущего блатной образ жизни и уважаемого в мире себе подобных.
-И все-таки, странная атмосфера царит у тебя в песнях: то ли угар НЭПа, то ли «оскал дикого капитализма»?
-Действительно, я часто бываю в ностальгии по старому блатному миру. Отсюда все эти реликтовые масти: маравихер, медвежатник, майданщик. Тогда понятия что-то значили. Современные бандиты не брезгуют ничем - широко действуют.
-Вижу, сольные проекты участников постоянно аккомпанирующей тебе группы «Попутчик» встречают твою поддержку. Я имею в виду прежде всего альбом песен баяниста Влада Савосина. Он и в твоей концертной программе поет…
-Влад – трудяга. У него два хобби - семья и баян. То, что он выделывает на баяне, вызывает, нет, не зависть, а уважение. Но просто играть в группе «Попутчик» и зарабатывать этим хорошие деньги для настоящего творческого человека, каковым является Влад, мало. Как автор и исполнитель он уже реализовал себя в одном альбоме, сейчас готовит второй, а на моих концертах поет по песне. Я никогда ему ничего не запрещал. Наоборот, всячески поддерживаю его начинания: если человек по-настоящему творческий горит, это на руку и мне, и всем музыкантам группы.
-Но, поговаривают, бываешь ты и суров излишне, особенно к участницам коллектива…
-К сожалению, девочки-подпевочки очень скоро начинают «звездить», требовать к себе особого внимания, видимо, на почве феминизма. Музыканты делают им замечания - они не реагируют. Говоришь девчонке: «В шесть едем ужинать». Ждем пять, десять минут, а ее все нет. Ну, мы собираемся и уезжаем, оставляя девочку голодной - по ее же вине... Было и откровенное предательство. Катю Шубкину я первый открыл в Твери. Взял в свою группу «Попутчик», вырастил до уровня хорошей бэк-вокалистки. Со мной на сцене Катя стала узнаваемой. А потом взяла и убежала в Москву с намерением сделать сольный проект. Из которого, в итоге, ничего не вышло. С опытом я приобрел осторожность. Только увижу первые признаки «звездной болезни», хоп - завелся червячок! Беру ножичек и аккуратненько так вырезаю гнильцу из яблока - отчисляю из группы.
-Светлана Тернова, помнится, пела у тебя в программе со сцены пару блюзовых вещиц…
-Давай не будем о ней говорить – вообще (произносит с ударением). Не было такой блюзовой певицы. И никогда не будет.
-??? (Приходя в себя) …Просто после того, как вы с ней на обложку альбома «Мышка» сфотографировались, многие стали считать Свету твоей супругой.
-(После паузы) Тунеядка, бездельница… у нее ногти длиннее, чем у тиранозавра.
-Тогда рассказывай о настоящей семье.
-Семье моей 2 года. Жена Ирина из Челябинска. Познакомились с ней на моём концерте. Полтора года она проработала у меня костюмером – по моему приглашению. За это время я ее узнал получше, и у нас завязались с ней отношения. Недавно Бог нам послал ребеночка, хотим еще родить – девочку. Сейчас у нас трое детей: у нее от первого брака - Марина, у меня от первого брака - Митя и общий - Саша. Живем все вместе…
Это большое счастье, когда женщина держит дом в порядке, когда она умеет заботиться о муже. В этом плане у меня
– находка, самородок. Обычно, пафос откуда-то возникает, когда молодые девочки выходят замуж за известных людей: они видят в браке лишь возможность пожить-пошиковать. А у нас этого нет. Жена стирает, гладит, готовит, убирает, моет полы – все на ее плечах. Слава Богу, что родители в детстве смогли привить ей правильное отношение к семье.
-Помню, отобедать предложила с дороги, щей налила…
-У нас есть домработница, за ребенком присматривает няня, но Ирина Викторовна все равно не сидит, сложа руки. Она говорит: «Не могу, если дома грязно, дети не накормлены, муж недоволен»… Мы с ней обращаемся друг к другу по имени-отчеству – многие удивляются. Как начали общаться, так и продолжаем. Нас разделяют 14 лет: ей – 26, мне 40, - но мы никакой разницы в возрасте не ощущаем.
-Когда был у тебя, все удивлялся: вроде и в городе я, и в селе… С соседями-то хоть общаешься?
-Конечно. В основном, они – люди в возрасте, дети их уже выросли. Какое у старшего поколения может быть отношение к соседу, не стесненному в денежных средствах? Известно какое – коммунистическое: буржуин! То, что я выложил плиткой тротуар от дороги к своим воротам, посадил деревья; то, что у меня большой кирпичный дом желтого цвета, который возвышается над их постройками – все это не дает так уж сблизиться – как хорошим соседям. Хотя, за те 6 лет, что я здесь живу, отношение изменилось, несмотря на пережитки прошлого. А молодые люди уже по-другому смотрят, стремятся зарабатывать деньги, хотят быть богатыми, и, слава Богу, что так все поменялось в их головах! Богатый человек никогда не ограбит другого, никогда не совершит поступков, идущих вразрез с его положением в обществе - ограбит бедный, не искушенный средствами, нуждающийся в том-то и том-то…
-Большевики говорили, что фабрикант Морозов грабил своих рабочих, а он, оказывается, им школы да обсерватории строил.
-Коммунисты как раз и революцию сделали руками богатых людей, которые думали, что будет намного лучше, чем при царе. У меня-то есть пример, насколько «лучше», – 17-й год, а у них не было. Но Россия – это не та страна, где можно жить без царя. Здесь нужен Ельцин, здесь нужен Путин, здесь нужен… Александр Третий. Нужны жесткие рамки. Если все пустить на самотек, в так называемую демократию, то Россия станет источником зла во всем мире.
-Из всех русских монархов тебе наиболее импонирует Александр Третий?
-Конечно. Он поддерживал церковь, дворянство, и, прежде всего, порядок был при нем. Страна на новый виток развития вступила…
-Как, в этой связи, оцениваешь художественный фильм «Сибирский цирюльник», где действие разворачивается во время царствования именно этого императора?
-Скорее всего, это один из способов понравиться американцам. Неподчинение курсанта генералу – такого в России вообще не могло быть. Это больше характерно для американского бульварного кинематографа. У нас мальчишка-кадет воспитывался в уважении к старшим. Как яблоня не может плодоносить в пустыне, так и не может быть того, чтобы отпрыск дворянского сословия в Кадетском корпусе вырос неблагодарным курсантом. Мне не понравился фильм и это желание Михалкова понравиться американцам. Показать доблестного русского генерала, защитника России, шутом балаганным! Задеты патриотические чувства россиян, зато какой бальзам на душу Запада! Алкоголики одни у нас живут! Если бы все в России водку пили, как генерал в фильме, мы бы никогда не сбили этого шпиона Пауэрса на его «У-2». Не узнали бы тайну атомной бомбы, разведчики наши не работали бы за границей… С этой точки зрения не понравился мне «Сибирский цирюльник». И Михалков в роли царя – тоже. Безобразие! Он не сыграл Александра Третьего, он, по-моему, просто одел его форму – сам он себя давно видит царем.
Роман Никитин 1999 – 28 июня 2002
Эти интервью оказались записаны на пленку благодаря демократизму Михаила Круга, его открытости для прессы, что не очень характерно для артистов «русского шансона».
Как правило, наш блатной певец – сложная личность с достаточно тяжелым характером. У Миши он был тоже не сахарный. Но, беседуя со мной, журналистом, он, в первую очередь, видел перед собой публику. Поэтому и обращался ко мне на «вы», хотя в жизни за рамками интервью был со мной на «ты».
Жизни, которой, как оказалось, было отпущено ему – самая малость: она трагически оборвалась 1-го июля. Осталось после него песен – на один-два альбома, а те, что уже опубликованы – их мало кто не знает: «Электричка», «Девочка-пай», «Жиган-лимон», «Роза», «Мышка», «Приходите в мой дом».
Самая известная – «Владимирский централ». Блатным ли его певцом называть, или нет – не так уж и важно, особенно сейчас, когда его не стало. Гораздо важнее то, что был он, пусть и без громких титулов, артистом народным.
…И интервью, которые я периодически брал у него, начиная с середины 90-х, - интервью тоже остались. Так получилось, что в мае-июне мне посчастливилось видеться с ним чаще, чем обычно – все-то у него гастроли, концерты, разъезды…
Наконец-то, я побывал в его родной Твери – удивительном городе, где по центру летают огромные бабочки; в городе, чей самый известный гражданин умер самой неожиданной и нелепой смертью.
-По-всякому нас именовали: тверяки, тверитяне... Но мне ближе всего - тверичи. Есть в этом слове что-то от колокольного звона... Я сильно переживал за свой город, когда он носил имя всесоюзного старосты Калинина. Тверь для меня - исторический факт. Тверь и Россия, в моем понимании, - синонимы. Когда я пою о Твери, я пою о России. Города, возникшие в начале прошлого тысячелетия: Ярославль, Суздаль, Владимир, Новгород, Тверь - вот моя Россия, моя Родина. Здесь живет моя душа...
- Ты как-то рассказывал, а я запамятовал… У какого селения в 14-м столетии 3 тысячи тверичей разбили 30 тысяч москвичей Ивана Калиты?
- Не Калиты. Это был племянник нашего Святого князя Михаила Ярославича Юрий. А деревня та называлась Бортнево. Тогда пришли туда татары и москвичи. Московский князь заручился поддержкой хана и хотел усмирить Тверь. Но Михаил Тверской оказался сильней.
- …А Юрий с татарами, в итоге, злей и коварней. У петербургского писателя Вячеслава Усова в романе о времени Ивана Третьего «Причастный тайнам» главный герой, князь Патрикеев, все надеялся, что «доброе тверское начало» смягчит московские, попорченные татарщиной нравы»…
- При покорении Твери Иван Грозный казнил народа - 70 тысяч. Это говорит о чем-то? Он полностью уничтожил мужское население городов, входящих в Тверскую губернию. Что по меркам того времени считалось правильным, то из нашей эпохи смотрится как варварство. Присоединение земель к Москве было кровавым. Задета гордость и рязанцев, и новгородцев, и тверичей. Нас всех – как граблями уровняли, а Москву коммунисты сделали главной. В Твери, например, достаточно своих героев, а нам, исторически, навязывали каких-то не живших на нашей земле людей, на которых мы, якобы, должны равняться…
-Вспомнилось из Бориса Гребенщикова: «Этот поезд летит, как апостольский чин, по пути из Калинина в Тверь».
-…Взять ту же Германию, где мне приходилось выступать: спросите у любого жителя Баварии – каждый знает историю своей земли. Там есть кафе, которым по 500 лет! Мы же оторваны от своих традиций. Вплоть до Средних веков Тверь задавала тон в торговле. Афанасий Никитин поехал в Индию не из-за любознательности – он был очень богатым купцом, в торговле любого мог заткнуть за пояс, и вот отправился искать новые пути для своих товаров - ему было тесно на Руси. У нас только в Тверской губернии около ста святых, почитаемых наравне с евангельскими! И в других областях России их достаточно…
А Святой Михаил Ярославич, кстати, - племянник Святого Александра Невского, - он стоит в одном ряду с такими великими полководцами, как Дмитрий Донской, Суворов и Кутузов. Он не побоялся прямо сказать Орде «нет» и сам отправился на казнь.
-В твоих песнях Тверь встречается так же часто, как у Аркадия Северного – Одесса…
-Я слушал старые блатные записи, и мне становилось немного завидно: как же так, о Ростове есть песни, об Одессе тоже, а о Твери нет... У меня все с этим городом связано. Здесь детство мое прошло в так называемых «Морозовских казармах», которые еще до революции построил для своих рабочих знаменитый фабрикант. Теперь у меня свой дом. Но когда выдаются редкие свободные дни, приезжаю сюда, во двор «Пролетарки», на «помойку» - площадку между 47-й и 48-й казармами. Стою, вспоминаю свои первые голы в футбол и хоккей, пацанские шалости и забавы, старых друзей... Когда я подхожу к своему бывшему окну, на сердце становится как-то тоскливо, грустно, а тут еще дустом несет - клопов травят... Помню, как мальчишкой, разгоряченный носился по двору. Подбегаю к этому окну, кричу: «Ба, дай попить!» Бабушка пойдет, нальет воды кружку. Хотя сам мог быстрее взбежать на свой первый этаж.
-Значит, происхождение твое самое что ни на есть пролетарское?
-Мои бабушка и дедушка были простыми рабочими, которые, закономерно, хотели для своих детей лучшей доли. А я родился уже в семье интеллигентов. Отец мой был начальником связи тверского участка автодороги Москва - Рига, мама работала бухгалтером. Есть мнение, что интеллигентом становишься в 3-м поколении. Я далеко не интеллигент: не получил ни соответствующего воспитания, ни образования. Правда, поступил на подготовительное отделение политехнического института. И это был мощный толчок, нет, не в науку и технику, а к участию в конкурсах авторской песни. Там, в политехе, я увидел объявление о прослушивании конкурсантов - листок бумаги, сыгравший огромную роль в моей судьбе… В 1987 году город Калинин принимал 8-й конкурс самодеятельной песни. Жюри его возглавлял популярный советский бард, ныне, увы, покойный, Евгений Клячкин. Я спел там песню про Афганистан и спившегося ветерана войны. Ни на что не рассчитывал, а стал лауреатом! Немного осмелев, подошел к Клячкину, попросил автограф. Евгений Исаакович сказал мне одну только фразу: «Тебе надо работать дальше». Сказал - как кислорода вдохнул.
-И все-таки, твой путь к славе легким не назовешь. И баранку в свое время покрутил, и рисковал сильно, когда ушел с автобазы в никуда…
-Баранка – это жизнь. Светлые идеалы, которыми бравировал «совок», тут же развеялись, как дорожная пыль. Вместо них - воровство и лицемерие. Я возил в резиденцию, где жил 1-й секретарь Калининского обкома партии такие продукты, о которых большинство моих земляков либо не имело представления вообще, либо прочно забыло, как они выглядят, пахнут и каковы на вкус. Черная икра, балык, «тот самый чай» - индийский, но - в железных банках - и это в то время, когда 10 банок тушенки в месяц считалось за счастье! С одной стороны, душа противилась такому «справедливому» распределению, с другой - не хотелось терять хорошее место. И я продолжал шоферить - с армейским двухлетним перерывом.
-Ну, и как тебе Советская армия?
-Доведись мне прожить еще раз, снова пошел бы служить - встретил бы ребят тех же. Слабачки, маменькины сыночки, конечно, плакали. Как же так, вместо вкусных домашних обедов и стираных носков - лишения да портянки. А сейчас это сюсюканье возведено в ранг законности! «Будут ли сыночку давать манную кашку, бутербродики и менять ему, великовозрастному, памперсы?» - спрашивают мамаши в военкоматах. Как же! По полной программе всех чад высушат, вымочат и засолят. И будут они нормальными мужиками, умеющими держать в руках оружие…
-А вернулся из армии – опять за руль? И не подмывало, при виде партийных пищевых красот-разносолов, так сказать, «опустить КПСС на хавку»?
-А я и так все имел - и колбаску, и мясцо, и икорку - были бы деньги. Никогда не ездил в Москву за колбасой. К тому же постепенно я рос. Вначале был простым водилой, потом стал бригадиром. Ну, а когда начальником автоколонны назначили, продукты мне доставались и доставлялись даром - в качестве подарков от водителей. Получая 155 рублей, я ни копейки не тратил ни на масло, ни на мясо, ни на колбасу. У меня были: мясная бригада, молочная, бакалейная - все ключевые позиции я держал в руках. И всегда находились люди, которые прогуливали, пьянствовали на работе. Могу похвастаться, что ни разу никого не уволил по статье, потому что прекрасно понимал, как тяжело живется работягам. Я - как человек и они - по-людски. За два года вывел свою колонну на первое место, обставив другие, с «железной» дисциплиной, где чуть что - людей увольняли. А я ребят покрывал в профкоме. Свои воспитательные методы были: один прогул - два дня отработки в выходные. Зато - план выполняется, никаких простоев, всегда есть свободные машины. Я работал с теми людьми, что были под рукой, прекрасно понимая, что других - кристально честных, непьющих - просто нет. И работал удачно.
-В итоге, ты бросил и автоколонну свою, и Клуб Самодеятельной Песни...
-Надоело. Солнышко, цветочки, облака - не мое это все. Я начал сочинять и записывать блатные песни. Владимир Семенович Высоцкий называл их дворовым романсом. Подражал Высоцкому и Розенбауму, заслушивался «Лесоповалом» Танича - искал себя, свою манеру. Тонкости, детали подмечать меня научила моя школьная учительница - очень добрая женщина, курившая «Беломор». Любил я, знаете ли, Пушкина почитать – «Руслана и Людмилу»; Высоцкого, Розенбаума послушать - все яркие объемные картины. Стихи должны не только чувства передавать, но и физическое положение предметов. Вначале я погружаю слушателя в атмосферу места, где происходит действие, а уж затем перехожу к взглядам, словам, разговорам. Вот основоположение стихов, которые пишу я: сперва эскиз, набросок; потом, очерчивая резче, завершаю картину и вставляю ее в рамки конкретной музыки. Главное - не надо никаких высокопарных слов, нарочитого «приблатненного» хрипа - все должно быть просто и сюжетно, как, например, у Розенбаума: «Открылась дверь и я в момент растаял в прекрасной паре глаз бездонной глубины...» Что лежит на душе, на сердце, о том и надо писать.
-Сочинял ты, сочинял, а успеха все не было?
-Да, трудно было поначалу. Случилось так, что Евгений Клячкин в меня поверил, а многие друзья и даже собственная жена - нет. В 1991 году мы развелись. Она оказалась довольно-таки слабой женщиной в отношении поддержания семейного очага. В ее доме генералом в юбке была мама, папа без нее и пикнуть не смел. Ну, и на моей первой жене это не могло не отразиться. Ее поведение выходило за рамки моего представления о женском вкладе в семью. Бывало, и ругались, и отлупил я ее ремнем слегка однажды - поесть мне вовремя не приготовила, это ведь ее обязанность. Она не смогла выдержать со мной более двух лет и в один прекрасный день попросту сбежала. Так вот печально все закончилось, а ведь до свадьбы я долго за ней бегал...
-Ты «домостроевец»?
-«Домострой» - очень хорошее слово, теплое. Его смысл: строить дом, семью. Феминистки, считающие женщин ущемленными в каких-то правах, наверняка ополчатся на меня за такие речи. Вся штука в том, что по прошествии лет, минувших со дня моего развода, я по-прежнему чувствую себя неправым - не сохранил тогда семью. Поэтому второй раз не спешил жениться. Сына я у первой жены отсудил.
-Интересно, как это у тебя получилось? Обычно при живых родителях в разводе дети растут с матерями. Отец платит алименты или не платит...
-Но по закону-то мать с отцом равны в правах. У меня перед судьей и народными заседателями оказалось больше аргументов в свою пользу. В конце концов, уже тогда я прилично зарабатывал, у меня была квартира... А она жила в общежитии, занимала по утрам очередь в ванну и туалет. А хотела доказать мне, что баба и без мужика семью вытянет. Может, и вытянула бы, только повернется ли язык назвать такое житье нормальным? На суде она выглядела безобразно. Председательствующий, мужчина в годах, с палочкой, давал ей советы, как себя вести. Ей же любое слово из уст мужчины казалось вызовом. И она начала грубить, хамить, кричала, что будет на всех жаловаться. Ей сказали: «Ну, и жалуйтесь». И оставили Митьку мне.
-Известность тебе принес альбом «Жиган-лимон». Кстати, а кто это такой?
-Я написал эту песню, когда только-только достоянием гласности стали слова: рэкет, братва, авторитеты, понятия, беспредел. Произошел бурный всплеск «братковства», резкое вторжение в жизнь блатных нравов. Пацаны, особенно те, кто жил не в культурных центрах, почти поголовно хотели стать бандитами. И кому-то удавалось достичь ощутимых высот, влиять не только на локальный бизнес, но и на криминальный мир региона. С ними считались и власти, и хозяева зон - начальники… Жиган у меня - молодой уличный хулиган, нередко - будущий преступник. Лимон - всем понятно, что это миллион. Еще при Керенском данную сумму так называли. Тогда тоже инфляция была. Так что сочетание «жиган-лимон» подразумевает хорошо одетого, современного молодого человека при немалых деньгах, ведущего блатной образ жизни и уважаемого в мире себе подобных.
-И все-таки, странная атмосфера царит у тебя в песнях: то ли угар НЭПа, то ли «оскал дикого капитализма»?
-Действительно, я часто бываю в ностальгии по старому блатному миру. Отсюда все эти реликтовые масти: маравихер, медвежатник, майданщик. Тогда понятия что-то значили. Современные бандиты не брезгуют ничем - широко действуют.
-Вижу, сольные проекты участников постоянно аккомпанирующей тебе группы «Попутчик» встречают твою поддержку. Я имею в виду прежде всего альбом песен баяниста Влада Савосина. Он и в твоей концертной программе поет…
-Влад – трудяга. У него два хобби - семья и баян. То, что он выделывает на баяне, вызывает, нет, не зависть, а уважение. Но просто играть в группе «Попутчик» и зарабатывать этим хорошие деньги для настоящего творческого человека, каковым является Влад, мало. Как автор и исполнитель он уже реализовал себя в одном альбоме, сейчас готовит второй, а на моих концертах поет по песне. Я никогда ему ничего не запрещал. Наоборот, всячески поддерживаю его начинания: если человек по-настоящему творческий горит, это на руку и мне, и всем музыкантам группы.
-Но, поговаривают, бываешь ты и суров излишне, особенно к участницам коллектива…
-К сожалению, девочки-подпевочки очень скоро начинают «звездить», требовать к себе особого внимания, видимо, на почве феминизма. Музыканты делают им замечания - они не реагируют. Говоришь девчонке: «В шесть едем ужинать». Ждем пять, десять минут, а ее все нет. Ну, мы собираемся и уезжаем, оставляя девочку голодной - по ее же вине... Было и откровенное предательство. Катю Шубкину я первый открыл в Твери. Взял в свою группу «Попутчик», вырастил до уровня хорошей бэк-вокалистки. Со мной на сцене Катя стала узнаваемой. А потом взяла и убежала в Москву с намерением сделать сольный проект. Из которого, в итоге, ничего не вышло. С опытом я приобрел осторожность. Только увижу первые признаки «звездной болезни», хоп - завелся червячок! Беру ножичек и аккуратненько так вырезаю гнильцу из яблока - отчисляю из группы.
-Светлана Тернова, помнится, пела у тебя в программе со сцены пару блюзовых вещиц…
-Давай не будем о ней говорить – вообще (произносит с ударением). Не было такой блюзовой певицы. И никогда не будет.
-??? (Приходя в себя) …Просто после того, как вы с ней на обложку альбома «Мышка» сфотографировались, многие стали считать Свету твоей супругой.
-(После паузы) Тунеядка, бездельница… у нее ногти длиннее, чем у тиранозавра.
-Тогда рассказывай о настоящей семье.
-Семье моей 2 года. Жена Ирина из Челябинска. Познакомились с ней на моём концерте. Полтора года она проработала у меня костюмером – по моему приглашению. За это время я ее узнал получше, и у нас завязались с ней отношения. Недавно Бог нам послал ребеночка, хотим еще родить – девочку. Сейчас у нас трое детей: у нее от первого брака - Марина, у меня от первого брака - Митя и общий - Саша. Живем все вместе…
Это большое счастье, когда женщина держит дом в порядке, когда она умеет заботиться о муже. В этом плане у меня
– находка, самородок. Обычно, пафос откуда-то возникает, когда молодые девочки выходят замуж за известных людей: они видят в браке лишь возможность пожить-пошиковать. А у нас этого нет. Жена стирает, гладит, готовит, убирает, моет полы – все на ее плечах. Слава Богу, что родители в детстве смогли привить ей правильное отношение к семье.
-Помню, отобедать предложила с дороги, щей налила…
-У нас есть домработница, за ребенком присматривает няня, но Ирина Викторовна все равно не сидит, сложа руки. Она говорит: «Не могу, если дома грязно, дети не накормлены, муж недоволен»… Мы с ней обращаемся друг к другу по имени-отчеству – многие удивляются. Как начали общаться, так и продолжаем. Нас разделяют 14 лет: ей – 26, мне 40, - но мы никакой разницы в возрасте не ощущаем.
-Когда был у тебя, все удивлялся: вроде и в городе я, и в селе… С соседями-то хоть общаешься?
-Конечно. В основном, они – люди в возрасте, дети их уже выросли. Какое у старшего поколения может быть отношение к соседу, не стесненному в денежных средствах? Известно какое – коммунистическое: буржуин! То, что я выложил плиткой тротуар от дороги к своим воротам, посадил деревья; то, что у меня большой кирпичный дом желтого цвета, который возвышается над их постройками – все это не дает так уж сблизиться – как хорошим соседям. Хотя, за те 6 лет, что я здесь живу, отношение изменилось, несмотря на пережитки прошлого. А молодые люди уже по-другому смотрят, стремятся зарабатывать деньги, хотят быть богатыми, и, слава Богу, что так все поменялось в их головах! Богатый человек никогда не ограбит другого, никогда не совершит поступков, идущих вразрез с его положением в обществе - ограбит бедный, не искушенный средствами, нуждающийся в том-то и том-то…
-Большевики говорили, что фабрикант Морозов грабил своих рабочих, а он, оказывается, им школы да обсерватории строил.
-Коммунисты как раз и революцию сделали руками богатых людей, которые думали, что будет намного лучше, чем при царе. У меня-то есть пример, насколько «лучше», – 17-й год, а у них не было. Но Россия – это не та страна, где можно жить без царя. Здесь нужен Ельцин, здесь нужен Путин, здесь нужен… Александр Третий. Нужны жесткие рамки. Если все пустить на самотек, в так называемую демократию, то Россия станет источником зла во всем мире.
-Из всех русских монархов тебе наиболее импонирует Александр Третий?
-Конечно. Он поддерживал церковь, дворянство, и, прежде всего, порядок был при нем. Страна на новый виток развития вступила…
-Как, в этой связи, оцениваешь художественный фильм «Сибирский цирюльник», где действие разворачивается во время царствования именно этого императора?
-Скорее всего, это один из способов понравиться американцам. Неподчинение курсанта генералу – такого в России вообще не могло быть. Это больше характерно для американского бульварного кинематографа. У нас мальчишка-кадет воспитывался в уважении к старшим. Как яблоня не может плодоносить в пустыне, так и не может быть того, чтобы отпрыск дворянского сословия в Кадетском корпусе вырос неблагодарным курсантом. Мне не понравился фильм и это желание Михалкова понравиться американцам. Показать доблестного русского генерала, защитника России, шутом балаганным! Задеты патриотические чувства россиян, зато какой бальзам на душу Запада! Алкоголики одни у нас живут! Если бы все в России водку пили, как генерал в фильме, мы бы никогда не сбили этого шпиона Пауэрса на его «У-2». Не узнали бы тайну атомной бомбы, разведчики наши не работали бы за границей… С этой точки зрения не понравился мне «Сибирский цирюльник». И Михалков в роли царя – тоже. Безобразие! Он не сыграл Александра Третьего, он, по-моему, просто одел его форму – сам он себя давно видит царем.
Роман Никитин 1999 – 28 июня 2002
