Елена Янгфельдт-Якубович: «Напев страны далекой»
...Маленькая элегантная женщина вышла на сцену Центрального дома художника, взяла в руки гитару. Звучали стихотворения русских поэтов - Арсения Тарковского, Михаила Светлова, Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Иосифа Бродского.
- Елена, на Западе вы сразу вошли в довольно закрытый круг интеллектуальной элиты. Мало кому это удается...
- Я никогда не стремилась выйти замуж за иностранца. Так распорядилась судьба. С Бенгтом познакомилась через Татьяну Сергеевну Третьякову, дочку писателя Сергея Третьякова, соратника и друга Маяковского, погибшего в 1939 году в сталинских лагерях. У Татьяны Сергеевны сохранились уникальные документы и письма. К ней часто обращались слависты. Бенгт не был исключением - он уже в 19 лет читал лекции о русской литературе, позднее защитил диссертацию о русских футуристах: Увлечение Маяковским привело его в дом Лилии Юрьевны Брик. Кто бы мог подумать, что она будет свидетелем на нашей свадьбе!
- Вас не мучила ностальгия?
- "Ломка", конечно, была. Два года ушло на изучение языка. Кроме того, пришлось перестраиваться на "шведскую волну", что не просто из-за моей эмоциональной натуры. Слава Богу, через некоторое время на свет появилась моя старшая дочь Сара. У женщин есть бесспорное преимущество перед мужчинами - мы можем родить ребеночка и в обнимку с ним идти по этой непростой жизни.
- Елена, как получилось, что, закончив французское отделение Иняза, вы связали свою жизнь с искусством?
- Родители не разрешили мне поступать в театральное училище. Говорили, что в нашей стране актер - это не профессия. Да, в театр я пришла из самодеятельности, но зато из какой! Валя Никулин привел меня в студию Вадима Петровича Салюка при театре "Современник". Там играли профессиональные актеры, но я легко вошла в их труппу. Потом играла главные роли в Театре-студии Марка Розовского. Весной 1975 года нас закрыли: поступил звонок "сверху": "Гоните всю эту команду диссидентов".
- Оглядываясь назад, о чем-то сожалеете?
- Нет, хотя испытала много трудностей. Когда уезжала из страны, у меня было ощущение, что за мной - пепелище. В Стокгольме без работы не сидела, преподавала русский язык. И очень хотела петь! Считала себя человеком сцены, а найти ее никак не могла. Ну не стану же я распевать частушки на улицах, мой репертуар - русская поэзия, Серебряный век.
- В Швеции с таким репертуаром, наверное, непросто было привлечь публику?
- Я начала выступать на небольших площадках. Поначалу на мои концерты приходили немногие. В 1981 году по заказу Госконцерта Швеции выпустила дебютную пластинку "Русские песни и цыганские романсы". Поскольку в это время в Швеции о русских знали мало, пластинка имела большой успех. Песни зазвучали на радио. Я много ездила по стране, даже до Лапландии добралась. Приезжаю в какую-нибудь Богом забытую деревеньку, рассказываю местным жителям о Пастернаке и Мандельштаме, а они на меня смотрят, глазами хлопают и ничегошеньки не понимают...
Но на телевидении мне предложили провести 42 передачи "Уроков русского языка" вместе с известным шведским журналистом Тэппасом Фогельбером. В конце программы я либо рассказывала о русских поэтах, либо пела. Через некоторое время меня пригласили на главную роль в картине известного режиссера Лисы О'Лин "Нет лучше тебя".
- В 1984 году вы уже не виртуально, а вполне реально попали во Францию.
- Мой московский друг Георгий Дионисович Костаки, знаменитый коллекционер русского авангарда, часто приезжал на лечение в Швецию. Как-то прихожу к нему в больницу, а он говорит: "Наверное, тебе здесь скучно. Давай, когда я в следующий раз поеду в Париж, возьму тебя с собой". В Париже я познакомилась с одной богатой дамой, у которой дома собиралось высшее общество. Я пела для этой шикарной публики целых 45 минут. После концерта хозяйка обратилась к присутствующим: "Если кто-то может помочь этой певице - прошу это сделать". Тут же я получила предложения о сотрудничестве и попала в маленький театр на Монпарнасе, где дала несколько концертов. Однажды туда зашел журналист из "Франс Мьюзик". Ему понравилось мое пение, он сделал со мной пять передач на радио и рекомендовал в театр "Де Ля Виль", один из крупнейших концертных залов. Мне улыбнулась удача: я много выступала на радио, а в 1989 году была приглашена Фредериком Миттераном, племянником Франсуа Миттерана, в его музыкальную программу на телевидение. Исполняла песни из репертуара Эдит Пиаф. Так что Париж принес известность. Но тут мужу предложили возглавить журнал "Искусство", и мы вернулись в Стокгольм. Ради любимого человека я наступила "на горло собственной песне"...
- А как вы познакомились с Бродским?
- Коллега Бенгта, профессор Уппсальского университета, пригласил Бродского читать лекции. А меня - петь перед студентами песни на его стихи. Нас посадили за один стол. Тогда мне показалось, что я не произвела на него никакого впечатления. Возникло ощущение, что Бродский говорит "сквозь меня". Потом, узнав его лучше, поняла, что Иосиф всегда вел себя так с мал
ознакомыми людьми. Он либо вас принимал, либо нет. Вдруг он спросил: "А что вы собираетесь здесь делать?" Бормочу: "Меня попросили петь..." - "А что вы поете? " - "Стихи". - "Да, знавал я одного такого певца, после его "исполнения" голову ему разбил гитарой". Представляете? Но во время выступления я взглянула на Бродского - он одобрительно улыбался и поднял большой палец вверх... После концерта подошел, предложил спеть дуэтом "Таганку ". Пел он громко и лихо. Потом я пригласила Иосифа к нам в дом, Бенгт показал ему свои переводы, читал Маяковского по-шведски. Мы нашли общих знакомых. К счастью, это были люди, которых Иосиф очень ценил. При жизни поэта я исполняла лишь одно его стихотворение - "Песенку о свободе". Когда спела ее в первый раз, он улыбнулся и сказал: "По-моему, годится!"
Елена Янгфельдт-Якубович и Иосиф Бродский.
Автор: Анна Пясецкая
12.12.2000
