Михаил Танич: «Лесоповал» поет по понятиям
77-летний Михаил Исаевич Танич - классик отечественной эстрадной песни, человек, открывший Пугачеву и многих звезд. Но есть еще и другой Танич: бывший узник сталинских лагерей, долгие годы не обращавшийся в песнях к лагерной тематике. Но в 90-х годах вдруг решивший "тряхнуть стариной" и создавший группу "Лесоповал". После питерского концерта "Лесоповала" в клубе "Астория" Танич разговорился с нашим корреспондентом.
— Михаил Исаевич, попробуйте сравнить "Лесоповал" нынешнего образца с первым составом.
— Не было у нас никакого первого состава! Название родилось случайно, когда со мной уже был певец, композитор Сергей Коржуков, и мы ему в помощь на сцену взяли двух танцоров. Вот и весь первый состав.
Как правило, у нас на эстраде блистают малоталантливые люди. Но Коржуков был талант. Непрофессиональный артист, он был хорошим музыкантом, мелодистом, певцом.
— Это правда, что Сергей был алкоголиком?
— С чего вы взяли? Он скорей был в прошлом алкоголиком. В "Лесоповале" же практически не пил. Однажды только сорвался — на ответственном концерте в Питере. Однако начал курить анашу.
— Неужели смерть Коржукова до сих пор остается загадкой? Упал? Выбросился из окна?
— Конечно, загадкой. Во— первых, никто не прочел нам записку, которую он оставил. Видимо, он там что-то на кого— то лил — на мать или на свою новую возлюбленную.
В последний год своей жизни Сергей пришел к какой-то душевной катастрофе. Покупал только религиозные книги, его интересовали всякие оккультные вещи. Настроен был очень мрачно. В таком настроении часто приходил к моей жене (поэтессе Лидии Козловой, автору текста знаменитой песни "Айсберг" Аллы Пугачевой. -Прим, авт.), просиживал у нас на кухне до двух-трех ночи и все ей плакался. В день гибели он ей тоже позвонил. Думаю, он был в нее влюблен — как молодой человек во взрослую женщину. В нее и Галич был влюблен по-настоящему. У Коржукова она была как духовник, он с ней советовался.
— Почему в столь почтенном возрасте вы вспомнили свою лагерную молодость, обратились к русскому шансону, хотя до того были эстрадным поэтом?
— Я случайно написал несколько текстов на "лесоповальную" тематику и подумал: с кем из композиторов можно было бы их сделать? Жена моя тогда пробовала работать с Коржуковым. Ходил к нам такой неприкаянный тип с длинными волосами. Был нервный — как Раскольников.
Мы написали пять-шесть песен. Ни о какой программе "Лесоповал" я не думал. Хотел назвать все это "Песни Вовы Мухи, бывшего малолетки". Мне казалось, это оригинальное название — "бывшего малолетки". На самом деле ничего такого тут не было, и однажды мне пришло в голову это слово -"лесоповал", которое оказалось емким и точным. Объяснения этого слова нет ни в одном словаре. Поэтому "лесоповал" на другие языки непереводим.
— После гибели Коржукова мало кто верил, что Лесоповал" возродится...
— Коржуков и был — "Лесоповал". Не стало Сережи — погиб "Лесоповал". Так продолжалось с полгода. Но поскольку у "Лесоповала" осталось много поклонников, то я от них все время получал выговоры: "Почему вы это забросили?!" И я понял, что надо продолжать. Начались поиски солиста, музыкантов. Приходило немало ребят — может, тридцать — сорок. Так возник Сережа Куприк — он очень похож типажно на Коржукова.
— Да, но в отличие от этих уважаемых авторов, что в местах не столь отдаленных не бывали, вы, Михаил Исаевич, провели там немало времени... По каким законам и понятиям жили в лагере осужденные?
— Те блатные, с кем я сидел, были все-таки людьми с какой— то моралью. Она, конечно, вывернутая, но существовал воровской закон. Думаю, что сейчас его нет, а тогда был и вел свой отсчет еще с царской тюрьмы. Этот закон считал воров голубой кровью. У них было нечто вроде дворянского титула. Подразумевалось, что все люди тюрьмы и лагеря, кроме воров, здесь — случайные, просидят года полтора и уйдут на волю. А тюрьма, лагерь — дом для вора. Естественно, они должны сидеть по воровской статье. Остальные — грабеж, бандитизм, разбой — не уважались.
— Жили они по понятиям?
— Среди воров в законе были так называемые авторитеты. Это слово нынче стало популярным, но со временем оно изменило смысл. Раньше авторитетом называли того, к кому приходили посоветоваться по поводу воровского закона — как его соблюдать? Это были своеобразные талмудисты.
— Ну например?
— Например, может ли вор работать пекарем? Сложный вопрос. Вроде бы пекарь печет хлеб, должность как бы не сучья. Однако авторитет пояснял: нет, не может!
Вор может работать, но не может быть начальником, если в бригаде есть вор. Он не должен выводить другого вора на работу. Только — фраеров.
— Думаете, честные воровские понятия вернутся, когда у нас в стране все успокоится?
— Когда человек становится людоедом, его уже не образумишь. Если он уже человечины пожрал, то никогда не остановится. Со временем организованные группировки, возможно, и выведутся, но вот эта хищность останется надолго.
— Есть на нашей эстраде две группы, примерно в одно время возникшие: "Лесоповал" и 'Любэ". Почему любэшники популярны, а у "Лесоповала" дела не столь блестящи?
— Потому что у "Лесоповала" говно руководитель по фамилии Танич (смеется). Он вообще никакой не руководитель, а просто автор, взявший на себя узурпаторские функции. Должен быть продюсер — человек, вкладывающий деньги и затем их возвращающий с прибылью. Танич же подмял все под себя, но для ТВ-раскрутки ничего не делает.
У "Лесоповала" нет бизнесмена. Им руководит фраер. В этом бизнесе я — никто, не стою даже на низшей ступеньке, хотя по качеству песен "Лесоповал" гораздо выше всех раскрученных групп.
Михаил Садчиков
Смена, 10 апреля 2002 г.
