«Уголовный бард» Александр Новиков: «Я никогда не пел на днях рождения. Ни на бандитских, ни на ментовских»
Несколько лет Новиков совмещал творчество с занятием бизнесом - в артистической среде он считается одним из самых состоятельных людей. Он по-прежнему живет в Екатеринбурге, хотя проводит немало времени в Москве, где у него квартира и студия. А летом вывозит семью в Сочи, там у него тоже есть дом. Несмотря на то, что отношения Новикова с миром шоу-бизнеса и с телевидением испорчены до предела, это мало сказывается на продаже его альбомов (всего их у Новикова 10). Недавний сольный концерт артиста в БКЗ "Октябрьский" подтвердил, что поклонников у него не убывает...
- Александр, один из ваших альбомов называется "Записки уголовного барда". Что вы вкладываете в это понятие?
- "Уголовным бардом" меня называли в прессе, когда я сидел в тюрьме. Центральные газеты развернули против меня тогда мощную кампанию. Но я решил, что имею право не отказать себе в удовольствии назвать так свой альбом в память о тех денечках. Название этого альбома для меня - словно надпись на надгробии той системы, которая позволяла себе такие вещи.
- А кто-нибудь из коллег, из артистов в то время за вас заступился?
- Нет, никто. Наверное, боязно было. За мое освобождение бился более именитый и значимый в российской культуре и науке люд. Это Андрей Дмитриевич Сахаров. Из политических деятелей - Геннадий Бурбулис, который стал впоследствии госсекретарем. Он создал даже "Комитет по освобождению Александра Новикова". И с ним - Владимир Исаков, народный депутат такой был. Вот они за меня бились. И еще студенчество. Они собрали десятки тысяч подписей, эти рулоны до сих пор у меня хранятся дома.
- Говорят, что вас освободили благодаря Ельцину?
- Да сам Ельцин и освободил своим указом. Когда в 90-м году на встрече со студентами в Уральском политехническом институте его спросили: "Не ваших ли это рук дело?", он сказал: "Я к этому не причастен, но я за это дело берусь". И через несколько месяцев меня освободили.
- А он на самом деле был не причастен? Все-таки именно Ельцин возглавлял в те годы Свердловский обком...
- Конечно, все случилось при нем, но он был слишком мелкой фигурой в той игре. Инициатива исходила с гораздо более серьезных высот - из Комитета госбезопасности, лично от Андропова.
- Все-таки почему никого, кроме вас, больше не сажали за песни? Того же Розенбаума, например...
- Песни Розенбаума были о вчерашнем дне, об Одессе времен Бабеля. А от моих песен отдавало духом современности. Это были песни злые и ядовитые, они были направлены на разрушение окружающей системы. Розенбаум опасности для системы не представлял. А я представлял. Взять хотя бы песню "Телефонный разговор" - помните, "добавьте восемь, чтобы дали два"? Там речь о системе взяточничества. Но это не было публицистикой или лозунговым творчеством - это все были высокохудожественные произведения. И кроме того, были еще песни, которые не вошли в альбом "Вези меня, извозчик", которые были изъяты и вообще пропали. И рукописи были изъяты, и магнитные записи, я некоторые песни даже не помню сейчас. За мной следил КГБ, и они прекрасно были осведомлены, что я пою. Одной песни "Товарищ генеральный секретарь" уже достаточно было.
- А как решился вопрос с вашим уголовным делом после освобождения?
- Шесть лет назад приговор был отменен Верховным судом Российской Федерации - за отсутствием в моих действиях состава преступления. Этого добился мой адвокат. Все тихо сделано было, мне не прислали даже никаких бумаг по этому поводу.
- Те, кто сфабриковал ваше дело, понесли наказание?
- Нет, да что вы. Они же в органах уже давно не работают, их всех выгнали. Они бездарно все это слепили. Один из них поднялся до уровня заместителя начальника УБЭП, сейчас на пенсии. Мы с ним много раз после этого встречались.
- Как проходили встречи?
- Очень даже в веселой обстановке.
- Он покаялся, извинился?
- Нет, он убежден, что верно служил родине и выполнял приказ. Ну что делать? Я должен сказать, что зла особого на них не держу, потому что если бы не эти - так были бы другие. Для некоторых это большой факт в биографии. Они хвастаются детям своим, внукам, что лично меня сажали. Я в Свердловской области насчитал уже больше тысячи работников правоохранительных органов, которые якобы сажали меня или арестовывали. Но я человек не злопамятный, не мстительный, я к ним отношусь c каким-то сочувствием. Сегодня разница между мной и ими такая громадная... Их и так Бог наказал.
- Как вы себя чувствовали в зоне?
- Я сначала просидел в изоляторе два года - год до суда и год после, пока кассационные жалобы ходили. А в лагере, задолго до того, как я пришел, произвели тотальный шмон, изъяли все гитары и магнитофоны, которые там были. Даже у солдат в батальоне охраны все отобрали - чтобы не дай бог я чего не записал. Ужас их душил страшный! За мной постоянно в лагере следили, все время шмонали мои вещи. И лагерь был голодный такой, там беспредельный город, на севере Свердловской области. Десятки людей в месяц умирали от голода. Мороз, беспредельщина страшная. Плюс еще часто были убийства, поножовщина.
- К какой категории зеков вы принадлежали?
- "Мужиком" был. Самым обычным. Я отказался от каких бы то ни было привилегий. Сказал, что никогда, даже если предложите, не буду ни завклубом, ни заведующим библиотекой. А мне ответили, что и не предложат. Будешь, говорят, работать на самом тяжелом месте. Ну и хорошо. Первые два года работал на сплаве, на разделке леса, на разгрузке вагонов. И все ждали, когда я упаду с копыт и начну просить, чтобы мне дали место потеплее. Но этого не произошло. Причем, из управления ЦУ пришло - держать меня под прессом. Меня часто в изолятор сажали. За всякие мелочи, любые провинности. День рабочий был двенадцатичасовой, хотя положено 8. Писали жалобы и ничего добиться не могли - беспредел творился.
- В конфликты с начальством вступали?
- Конечно. Я бил начальника отряда пару раз. Один раз довольно крепко. Он был алкоголик, пьяница и крохобор. Если к кому приезжали на свидание - он у тех тут же вымогал деньги на водку. Шмонал по тумбочкам, вышманывал у заключенных одеколон, потом у себя в кабинете жрал его. Начал мне хамить как-то. Я его несколько раз ударил по печени. Он там валялся. Меня вызвали к начальнику колонии, я ему все объяснил. Потом начальник его вызвал и еще сам побил в кабинете. Он был справедливый мужик, начальник колонии, не жалел этих пьяниц и вымогателей. Он считал, что они позорят форму, и бил их нещадно сам.
- Как же он допустил в своей колонии беспредел?
- А ведь начальник за всем усмотреть не может, есть заместители, начальники отрядов. Ему докладывают обстановку, он в меру возможности владеет. Но в некоторых вопросах он был осведомлен. Меня он держал под прессом два года, все ко мне приглядывался. Эти два года я выдержал очень достойно. И потом он за меня вступался по любому поводу. И делал мне поблажки, внеочередные свидания давал. Но работал я практически до самого последнего дня.
- А как складывались отношения с зеками?
- По разному. Ведь в лагере есть и хорошие люди, есть и сволочи. Там человек не может быть один, он все равно примыкает к какой-то группировке - по признаку землячества или национальному признаку. Все прекрасно знали, что я артист. Я пользовался уважением.
- За счет своих песен?
- Да. И за счет своего поведения независимого. Ко мне боялись многие подходить. Потому что если кто-то попадал в круг друзей моих - за ним сразу начиналось пристальное наблюдение, их начинали прессовать, обыскивать...
- Ну а дружба с кем-нибудь сохранилась?
- Есть такие люди. Там сидели и олимпийские чемпионы, мастера спорта по каратэ, по боксу, обладатели черных поясов. Там сидело немало тех, кого считали хозяйственными преступниками и давали им за это сумасшедшие срока. Сейчас это преуспевающие бизнесмены, которые занимаются тем же самым, имеют большие капиталы и предприятия. А тогда они были уголовники. Вот с ними я поддерживаю отношения. И с некоторыми криминальными авторитетами, которые там были. Имен я не назову, по понятным причинам, но в этом мире я много кого знаю.
- Все шесть лет заключения вы так и не писали песен?
- Почему? Меня никто не лишал такой возможности. Пиши, пожалуйста. Но вот только тебя все время обыскивают, листки отбирают. Я писал и прятал, отправлял на волю. Первые четыре года гитару в руках не держал, конечно. А потом, когда перестройка уже дошла до лагерей, это было году в 88-м, и ко мне уже изменилось отношение - у меня снова появилась гитара.
Как только я вышел - меня сразу же стали приглашать выступить, обещали большие гонорары. И я просто первый месяц не вылезал из студии, сидел и записывал два альбома, "Ожерелье Магадана" и "Городской романс". Почти все эти песни были написаны в лагере, для других песен основой послужили лагерные впечатления, каторжанские байки. Я эти два альбома записал за сорок дней. А потом поехал на гастроли. Опыт, безусловно, полезный я извлек, и мне в жизни теперь немножко проще. Весь этот страшный мир шоу-бизнеса мне кажется сборищем бойскаутов.
- Ну а другие университеты, помимо лагеря, у вас были?
- Я учился в Уральском политехническом, в Уральском лесотехническом и Свердловском горном институтах.
- И ни один не закончили?
- Нет, я ведь учился не потому, что мне хотелось получить ту или иную профессию... А просто в то время в студенческой среде было много ансамблей вокально-инструментальных, а мне хотелось играть на гитаре, чтобы была творческая атмосфера. Но я не был комсомольцем и ни под какими нажимами туда не вступал. И поэтому любые огрехи мои раздувались до циклопических размеров, и при любой возможности меня выгоняли.
- А что вас вдохновило на альбом "Извозчик", какие впечатления?
- Варлам Шаламов, Солженицын... Высоцкий, Алешковский, Галич. Я это все читал, я это слышал. И, конечно, в некотором роде это было, может быть, подражание. Но достаточно талантливое и удачное. И потому альбом был громоподобный, популярность сразу обрел.
- "Сидельцев" у вас в роду не было?
- Нет, в моем роду все были очень интеллигентные и высокообразованные люди. Я один-единственный - не имеющий высшего образования. Но при этом - самый известный.
- Когда вы освободились, то занялись, как известно, не только творчеством, но и бизнесом. А ведь в это время в Свердловске началась большая гангстерская война...
- Она меня тоже не минула, пришлось повоевать за свои интересы. Я никогда никому не платил.
- Как такое было возможно?
- Я уже говорил, что у меня хорошие отношения с теми людьми, которых называют криминальными авторитетами. Это раз. А во-вторых, я достаточно сильный человек, я способен противостоять. В-третьих, я ведь тоже не один был и не с голыми руками...
- Но ведь отстреливали и сильных тоже.
- Ну что ж делать - и меня пытались отстреливать. Один раз точно. Из автомата рожок один выпустили по окнам - и все мимо.
- Может, предупреждали?
- Не знаю, может быть. А потом машину взорвали.
- И как вы на это отреагировали?
- Адекватно.
- Хороший ответ... Это было связано именно с вашим бизнесом?
- Да, безусловно, с разделением рынка. Я занимался грузоперевозками из Объединенных Арабских Эмиратов. Был еще заводик, малохольный, правда, мы с компаньоном его купили на аукционе. Дефибрерные камни производил - жернова такие, абразивные круги, которые размалывают древесину в порошок. Для целлюлозно-бумажных комбинатов их поставляют. Но эти комбинаты стали закрываться один за одним, вся страна начала завозить бумагу извне, финскую. Поэтому завод стал нерентабельный. И когда мы с компаньоном делили имущество, ему перешел завод, а я забрал другую собственность.
- Ну а в криминальной войне между "уралмашевцами" и "центровыми" вы были на чьей стороне?
- Я был в хороших отношениях и с теми, и с другими. Никогда не примыкал ни к кому. Я умею дружить с ярыми врагами. Никогда не передаю ничего слева направо и справа налево, умею даже погасить напряженность.
- За семью свою не волновались?
- Знаете, волновался... Но я считаю, что мужчине нужно иметь четкую линию в этой жизни. Уметь отстаивать свои интересы, не продавать и не предавать никого - и тогда тебя будут уважать и те, и эти. Вот и все. Не быть шкурой.
- И с тех пор у вас нет врагов?
- Враги, может быть, и есть, но они просто зубы свои не показывают. Может, ядом дышат тихонько про себя, но выпадов нет никаких. Я и сам ни на кого не нападаю. И сегодня все прекрасно понимают, что стоит начать войну со мной - сразу нарисуется очень много разных мощных фигур... Поэтому никто не лезет.
- Но ведь и авторитетов могут устранить - ведь известно, чем кончили такие знаменитые уральские бандиты, как Вагин или Цыганов...
- Это все были хорошо знакомые мне люди. Они уважительно ко мне относились. Я многим давал советы, они меня не слушали, поэтому, может, и лежат. Вагин - только поэтому.
- А вам не приходилось выступать как артисту на бандитских мероприятиях?
- Я никогда в жизни не пел ни на каких днях рождения. Ни на бандитских, ни на "ментовских".
- А приглашали?
- Приглашали. Но я сразу говорил, что приду только в качестве гостя. Петь не буду. Для этого у меня есть сцена, приходите на концерты. Или найдите человека попроще, который обслуживает. Для этого есть Шуфутинский. Есть девочки по вызову, а есть Шуфутинский...
- Ну а для самых близких споете?
- Когда у меня дома собираются гости, и кто-то из них играет на гитаре, я могу себе позволить вместе с ними спеть. Но не мои песни.
- С Шуфутинским у вас был какой-то конфликт из-за песен, которые он записал без вашего разрешения?
- Нет, у меня с ним не было конфликта. Песни мои выпустила фирма "ЗеКо-Рекордз", которую он обманул - сказал им, что у него со мной есть контракт. Они выпустили. Я приехал к ним - Зеленову и Козлову - разбираться, объяснил им, что Шуфутинский их обманул. И удержал с них очень большую сумму денег.
- Как удержали?
- Просто посчитал материальные издержки, оказалось - 40 тысяч долларов. Они взмолились: сделай "скачуху". Я и сказал им: "Хорошо, отдадите 25 тысяч - будете жить". Дословно. Посмеялись, разъехались. Они на следующий день привезли деньги.
- Розенбаум, как известно, оказавшись в аналогичной ситуации с той же фирмой, решил действовать через суд...
- Ну это его виденье разрешения конфликта, а у меня другое. Я посчитал, что так будет быстрее.
- А они не могли вместо этого отнести заявление в РУБОП?
- Могли, но они оказались людьми порядочными. По крайней мере, по отношению ко мне. То, что Козлов потом "заказал" Зеленова - это уже совсем другая история...
- Насколько сегодня Екатеринбург - криминальный город по сравнению с другими?
- Я не владею криминогенной ситуацией в стране... Но Москва, безусловно - самый криминогенный город, испокон веков, начиная с 16 столетия, была и остается.
- А как вы относитесь к фигуре вашего губернатора Росселя, репутация которого очень неоднозначна?
- Я горжусь нашим губернатором, он очень порядочный человек. Я хорошо и близко знаком с Росселем, вхожу в его команду и являюсь вместе с ним учредителем уральского отделения партии "Единство".
- А вас не смущает то, что "уралмашевская" группировка легализовалась, даже сохранив аббревиатуру ОПС? (теперь это уже не организованное преступное сообщество, а общественно-политический союз - М. М.)
- Я знаю только, что все основные фигуры сейчас действуют в рамках закона. И нет никаких оснований для отказа в их регистрации. Вот я, например, криминального какого-то давления со стороны "уралмашевских" не чувствую. Войн как таковых нет. И ни один губернатор не может быть совсем не связан с так называемыми "группировками". Потому что бизнес какой-то губернатор все равно поддерживает, но у истоков любого бизнеса лежат криминальные деньги. И поэтому, копнув любого губернатора, будь то Яковлев или Россель, можно всегда при желании найти эту связь. Но никто не может впрямую в чем-то обвинить нашего губернатора - потому что не в чем. Вот мэр наш, Чернецкий, гораздо больше криминализован. А Россель - один из самых выдающихся политиков сегодня. И если он будет премьер-министром, то вы не удивляйтесь. Я это ему предрек еще два года назад и сегодня говорю. Он очень смелый политик, чего стоит одно его желание сделать Уральскую республику. Какой вой в Москве поднялся, как начали его душить, криминальным называть... Это человек, который мыслит государственными масштабами, а не мелкий царек, который стяжает под себя. Россель достаточно скромен в быту. Очень пунктуален. И вообще, человек очень приятный в общении.
- А что вас так привлекло в "Единстве"?
- Я считаю, что только "Единство" сегодня способно объединить все здравомыслящие силы. Иначе к власти придут коммунисты, не Дай бог. И Путин совсем не так страшен, как его малюют... Я делаю выводы на основе его сегодняшних шагов. Он достаточно предсказуем. Он выбрал курс и твердо ему следует. Довести чеченскую кампанию до конца, разобраться наконец со всей коррупцией и навести порядок - ведь в стране бардак.
- Это реально?
- Да реально, но нужна твердая жесткая власть. Это самое необходимое и первое условие. Не надо этого бояться. "Твердая рука" - не значит грубая и безобразная. Рука может быть твердой, но разумной. Как у Петра I, например. Если бы не он - город бы не стоял и мы бы с вами здесь не сидели.
- Вы знакомы с Путиным?
- Нет, но рано или поздно мы с ним познакомимся.
- А на его встрече с интеллигенцией вас не было?
- Я не был приглашен. Там есть люди более известные и именитые, в годах и чинах. Всех же нельзя пригласить. Но это ни коим образом не влияет на мое к нему отношение. Я туда не особо и рвусь, я занимаюсь своим делом - и достаточно. Надо будет - пригласят.
- Вас совершенно не беспокоит, что вас не видно на телевидении?
- Да плевать я на них хотел. Я занимаюсь своим делом. Людям нравится, они ходят на мои концерты и слушают. Что я, буду бегать и упрашивать этого, с бабьей рожей, Константина Эрнста...
- В свое время ОРТ отказалось рекламировать ваш альбом "Записки уголовного барда"?
- На телевидении полно идиотов. Они просили слово "уголовный" убрать. На том основании, что пропаганда уголовщины на телевидении запрещена. А если есть слово "уголовный" - значит, это пропаганда чего-то уголовного. Представляете? Идиоты или нет? Идиоты!..
- Ваше нынешнее отсутствие на ТВ связано только с тем, что вы не хотите платить?
- Не хочу. Моральный принцип. Я считаю, что платить телевидению - это значит признать свою несостоятельность и поставить себя в одну очередь с этими, всякими Сташевскими... Шуры-муры, Муммий-Тролли...
- Почему вы так агрессивно относитесь к попсе?
- Потому что она бездарна. Вы посмотрите на западную попсу, каков у них уровень. И - наш уровень, плебейщина какая-то. Наша попса к искусству никакого отношения не имеет.
- А с Киркоровым ваше выяснение отношений чем закончилось?
- Да ничего мы не выясняли... Он дал оскорбительное интервью, я написал ему письмо открытое, издевательского содержания. А дальше - замяли, и все. Я не интересуюсь Киркоровым нисколько. Это для меня напомаженный таракан. Мне заняться больше нечем, как выяснять отношения с Киркоровым! Он для того, чтобы обратить на себя внимание, то в белый цвет покрасится, то в губы себе кольца вставит. Завтра вставит в задницу павлиньи перья. Ему ведь нечем удивить народ. А я делом занимаюсь.
- А в чем главное отличие вашего дела от шоу-бизнеса?
- Бизнес - это ремесло, а не искусство. Бизнес искусством торгует. Есть люди, которые строят Эйфелеву башню или рисуют картину "Мишки в лесу", а потом приходят тысячи людей, которые печатают этих "мишек" на фантиках или торгуют открытками с видами башни. И получают денег несравненно больше. Так вот, я тот, кто рисует этих "мишек в лесу" и строит башни. А Киркоров - тот, кто торгует открытками. Вот и вся разница между нами.
Беседовал Максим МАКСИМОВ
Фото Славы ГУРЕЦКОГО
