Из воспоминаний Ляли Свешниковой (Михайловой) и Владислава Евгеньевича Свешникова.
Ляля Владимировна Михайлова (Свешникова) и Евгений Свешников.
Самое интересное, мне легко говорить сейчас о человеке, с которым я прожила 25 лет, а в результате, кажется, я так и не разобралась во многом, в чём-то, что в нём было хорошего. Но я же жена, ушла навсегда, сразу, ведь всё плохо было: были скандалы, были разговоры, но...
Была любовь, большая любовь его ко мне, и я после его смерти поняла, что я любила только его одного, и больше никого и не полюблю.
Человек был удивительный, просто удивительный, потому просто жил так легко, жил, так казалось, что ему ничего не надо.
Откуда же он так много знал? Можно было обратиться к нему, спросить у него, на всё бы ответил. В то же время из-за этого большого своего ума, от своего большого таланта, как один из лучших в России, он ничего не взял в основу и не сделал из этого фурор. Не знаю, может быть, он прав, и так видно, без всякого фурора: на самом деле, он был гений. Гений, как певец, Евгений, как умный человек, как образованный человек.
Но идеальных людей не бывает, были недостатки...Было много сложного, а времена ещё были - очень сложно и трудно было жить, очень трудно жить, дети только начали расти, сложно было. Сложности были материальные, и моральные, и физические - всякие-разные, но тем не менее...В радости он мог всё, но был у него его большой порок, что он ничего не хотел.
Родился он 1926 году в Нижнем Новгороде в семье, можно сказать, художника. Мама у него была художником, папа, по правде говоря, я не помню, кем был. Семья была интеллигентная, образованная...Он много знал, а ничего не хотел... Знания у него были удивительные, но не хотел в жизни терять то, что знал. Даже его прекрасный голос, неповторимый голос, он не понимал, что с ним надо делать. Лемешев, Козловский - он был не хуже их. Тоже не хотел. Я даже не знаю, что он очень хотел...
Очень любил меня, очень любил, и я его любила. Но у меня были требования, хотела, чтобы он стал тем, кем его создал Господь бог - он не хотел...Ну, в-общем-то, так и получилось, что человек, которого должен был знать весь мир.....
Значит, характер был удивительный. С одной стороны - покладистый, мог сделать всё, что угодно, мог помочь. Главное - то, что было дано Богом, он не делал, он не взял то, что дал ему бог - талант, большой талант певца...
Учился в Нижнем Новгороде в средней школе, 10 классов закончил, потом поступил в Горьковскую консерваторию.
Началась война. Война всё испортила: консерваторию не закончил. Но он пел так прекрасно, что никакой консерватории не нужно было. Его слушали, никто не спрашивал: есть ли у вас консерватория?..
Прекрасно работал, труженик...Очень многое знал, но почему-то карьеру свою певческую он не сделал. Я не могу сказать, что он не хотел петь, он всё время пел, но тем не менее...Он же должен был стать известным певцом.
Он учился, он был певец, всегда был певцом, с самого раннего детства. Он рассказывал, как его ставили на стульчик, и он пел все арии из многих опер...А когда началась война, начались трудности...Голод, холод, нечего было одевать. Война есть война.
Из Нижнего Новгорода он попадает в Москву. Что бы он ни делал, от искусства никуда не уходил, всё равно где-то пел.
Потом переехал в Крым из Москвы. В Крыму я встретилась с ним у моего родственника, цыгана. Я пришла к своему родственнику, цыгану, не знаю, по каким делам, и вдруг увидела Свешникова, блондина русского. Он пел. Потому что мой родственник был гитаристом аккомпаниатором. Я обалдела, когда услышала, как он поёт...Он проводил меня домой. Мы очень подружились, и, надо сказать, мы недолго дружили, вскоре мы женились.
Родились дети у нас: Слава, Рита, и жизнь стала еще сложнее, детей надо было растить.
Мы пели, мы были артистами, так и остались артистами, ничем больше мы не могли заниматься, хотя он был мастер на все руки, мог всё! Но я этого не хотела, совершенно не настаивала на тех харчах, которые можно было заработать другим трудом, а не творческим. Нет, пусть будут харчи хуже, но зато мы остаемся артистами!
Мы работали в Крыму очень много, работали на каких -то фабриках, и даже были куда-то включены, как "Фабричные работники".
У нас был кружок - вокальный и инструментальный. Занимались в кружках. Пели мы всё время, сколько я помню.
Мы стали выезжать на гастроли. Объездили всю Россию со своими песнями, везде был успех потрясающий.
Когда он пел, зал замирал! Он восхитительно пел, он прекрасно пел, пел без всяких репетиций. Я не знаю даже, откуда он знал такой репертуар большой.
Но, по большому счету, нас долго не задерживала ни одна филармония - по несоответствию репертуара.
Он у него был обширный, репертуар, лирический, конечно. Всё лирика была, романсы были, цыганские романсы были, русские.
Я ему как-то сказала: я даже не могу не только исполнить всё, что ты знаешь, я даже не могу понять, как ты можешь так много держать в уме и знать, где у тебя детали! Вся литература романсов - и написанное в нотах, и без нот - вся была где-то в уме!
Это был уникальный, удивительный человек. Человек большого ума, больших знаний, не лентяй.
Дуэт у нас был очень красивый. Начали работать в Крымской филармонии. Было сложно работать, у нас не было оркестра, мы попали в цыганский ансамбль. Нас приняли с удовольствием в цыганский ансамбль. Он пел русские, цыганские романсы, лучше, чем кто-либо, и поэтому, естественно, любой цыганский ансамбль с удовольствием нас принимал, и то, что делал он тогда, это были модные песни.
Когда он пел, зал замирал, и, когда заканчивал, некоторые залы даже стоя аплодировали.
В цыганских ансамблях мы очень мало работали, уходили всё время, хотели организовать свою бригаду.
Был оркестр: два вокалиста, гитарист и аккордеонист, я помню...Это был такой прекрасный профессиональный квартет.
Много лет мы проработали с этим коллективом. Объездили весь Крым, потом из Крыма мы куда-то ездили, я уже не помню, куда.
За рубежом тогда не были - не выпускали. Это было очень сложно.
Нас принимали на работу даже без просмотра.
Проработали с ним мы 25 лет на Советской эстраде и 25 лет мы с ним прожили. Ну, тем не менее, разошлись .
Мечта была одна - переехать в Москву. Получилось у нас в 78 году. После мы с ним разошлись, и он вернулся в Крым.
В Москве он ох как работал! Его могли взять в Большой, но он не хотел учиться, он не хотел работать в Большом театре почему-то, он не стремился быть ещё лучше, чем есть, или, на самом деле, он был слишком хорош! Когда он пел, все замолкали. Он пел высокопрофессиональным прекрасным лирическим тенором. Ну, а я, конечно, уже была в сторонке.
При всём том, что мы были неплохие профессиональные артисты, было очень всё сложно.
На самом деле, это был удивительный Человек, удивительно талантливый во всём!
Пел потрясающе красиво, без всякой консерватории он пел правильно.
Он был почему-то очень образован, я не помню, какие институты он кончал, но он был очень образован.
Он обладал прекрасным, красивым русским языком, прекрасной дикцией. И совершенно ничего не хотел, просто работал левые концерты.
"Ты меня поругала, - говорил он, - и я три концерта сделал!"
Ляля Владимировна Михайлова (Свешникова), сценический псевдоним - Папуш Михай.
Ляля Владимировна Михайлова (Свешникова), сценический псевдоним - Папуш Михай.
Ляля Папуш Михай.
Ляля Папуш Михай, Тамара Михайлова, Владислав Деметер.
В Афганистане произошла революция а в это время.
В Симферополе учился Разик, сын то ли министра, то ли замминистра обороны Афганистана.
Так вот, учился он, учился, и женился на Симферопольчанке. Не знаю, как он провёз две тачки классные, два Опеля, но на территории СССР они не числились. И так простояли они в гараже, пока папа, не знаю, как, познакомился с...по-моему, отец жены был врачом-хирургом, а у папы в Симферополе было много знакомых врачей. И так папа, который коллекционировал всякие импортные штучки: детские машинки, поезда - и вдруг такое! Короче говоря, папа отдаёт 2 тысячи рублей (это где-то в 70-е года), саблю офицерскую, магнитофон Грюндик и гитару! Но Разик говорит: "Женя, как ты её оформишь, машины здесь не числятся?" Где-то через месяц папа едет в Москву, и ни много, ни мало, доходит до кабинета министра ГАИ Генерала Лукяненко, или не помню...Даёт ему кассету и разговаривает, думаю, о России... Короче говоря, где-то через месяц к нам прямо домой, в Симферополь, на ул.Мира, приезжает из Москвы человек, и за журнальным столиком растаможивает машину Опель Рекорд Олимпию. Волга по подобию этого авто была сделана...Вот такая история!
Вот такой был папа человек...Для того времени он был чересчур смелый...Сколько я помню, и не раз, он мог матом наорать на гаишников, на обэхаэсэсников, короче, очень-очень...Они его никогда не трогали, потому что боялись, не зная, кто он. Потому что в то время так себя мог вести только большой человек из правительства или там...
Он не был злым человеком. Был человеком, когда на лице лишь иногда могла появится божественная строгость, и в основное время лишь доброта.
Папа был богомольным человеком.
Владислав Евгеньевич Свешников (сын Евгения Павловича Свешникова).
Декабрь 2018 год.
