Каталог: Аркадий Северный

(Музыкальный фельетон-1)
14 ноября 1972 г., Ленинград, запись - Р. И. Фукс, редакция - Г. П. Толмачев (?)
Длительность записи: 1 час 04 минуты 56 секунд.

* Имеется фонограмма, где: 9. Анекдот (про тетю Бэсю), после песни: 8. Цыпленок жареный, цыпленок пареный пошел по Невскому гулять... рассказан по другому. Продолжительность анекдота в данном варианте: 2 минуты 36 секунд.

Данный концерт датируется на основании воспоминаний В. Шмагина и др. материалов.

1. Вступление - На память Георгию Петровичу Толмачеву, 14 ноября 1972 года. Аркадий Северный Музыкальный фельетон: “Вы-таки хочете песни? Их есть у меня!” Программа для Госконцерта.

2. Как-то раз по Ланжерону я брела, только порубав на полный ход…*

- Эх, Одесса-мама! Девятьсот лохматый год! Первая русская революция. Революция во Франции, эмансипация женщины благополучно закончилась, второй еще тогда и не пахло. Воздух тогда в Одессе был удивительно ароматным. Синдю енто я на бульваре с одним известным тогда в Одессе мальчиком. Не буду называть его имени, что бы вы лишний раз не ахали. В одной руке у него гитара, у другой моя девичья талия. Шо вы так на меня усмотрите, что я вам баран какой-то? Ну, немножечко поправилась, так разве в этом же дело? А дело в песне, которую он мне тогда пел.

3. А я один сидю на плинтуаре темной ночкой…

- И вот он мне спел тогда эту песню, а потом начал другую, типа вот этой:

4. Луною озарились зеркальные воды, где, детка, сидели мы вдвоем…

- И шо ж вы думаете себе? Так вот именно все и произошло. Умер мальчик на тюремной постели, царство-таки ему небесное! Ибо - кудой по жизни не пойдешь, тудой всегда же выйдешь к моргу! Так шутили у нас в Одессе. Правда, богатой я не стала, хоть кавалеров и было хоть б отбавляй. Но вся публика какая-то стремная, шустрая, все норовит где побесплатнее, то полегче. Кликуху мне тогда подвесили: “Зануда”. И вот родилась песня

5. На Молдаванке музыка играет, а Манька, лярва, пьяная лежит…

- Я, конечно, смеялась тогда с них геморрагическим хохотом, кто мужа себе искала среди фраеров купеческого звания. Для всех иных у меня был заготовлен-таки один ответ:

6. Хочу мужа, хочу мужа, хочу мужа я - принца, герцога, барона или короля…

- Время шло… А одесситы… Песнями не проживешь, и записалась я тогда в хипесницы. Вам, молодым, теперь и невдомек, что такое значит. Для вас разные там одесские словечки: “хипеш”, ” лярва”, “штымпт”, ” марафет” и другие просто… просто такие, вроде бы звуки какие-то, типа “муу…” А ведь з… за ними был спрятан целый мир. Скажем, что такое хипесница? Привожу пример. Наш одесский базар - Привоз. Вы уже, вероятно, слышали? Потому что даже в Америке об этом знают. Ну так вот: Привоз - подсос, кошара - шара, базар - вокзал, народу мало. Ну ви на песни смотрите як… Ну что вы на меня смотрите як Троцкий на буржуазию? Никто ничего не распухав, блатной перевожу с благородной фени на паскудную феклу. Приходим мы как-то с товаркой-таки на этот-таки Привоз, становимся у середины и нагибаемся базлать друг на друга, а потом аж драться. Собираются любопытные кругом, смотрят, а тем временем щипачи щиплют. Да так щиплют… и за на уси хватало, и мени хватало и на марфушу и на коку, на кокаин, то есть. Ну, так у нас поется:

7. Перебиты, поломаны крылья, тихой болью всю душу свело… (песня Соньки из пьесы “Аристократы” Н. Ф. Погодина 1934 г.)

- Да, была тогда я еще совсем молодая, имела звонкий девичий голос. Мене слухали тогда с удовольствием. Это сейчас у меня голос як у мужика, грубый. А тогда, тогда началась опять-таки та заваруха, только уже вторая. Ее, эту заваруху в семнадцатом… В Гражданскую появилось другие песни. Одни “Цыпленок жареный, цыпленок пареный…” - чего стоит. Вот недавно слыхала я на американской пластинке пели этого “Цыпленка”, Рубашкин Боря. Голос хороший, пел, все такое… Слов - совершенно не знал! Усе одно и тоже, одно и тоже, одно и тоже! И вот дает и дает! Разве так его тогда пели!

8. Цыпленок жареный, цыпленок пареный пошел по Невскому гулять…**

- И, кстати, это выражение - “цыпленок” - (нрзб.) и спекулянт. Правда, тогда их спекулянтами не называли. Тогда спекулянтов называли шпионами. А спекулянт – “цыпленок жареный”. Это были люди, но только не совсем… Евреи тогда торговлей не занимались. Им было некогда. Они усе делали революцию. Когда еврейское казачество бушует…

9. Анекдот И вот шо вы думаете? Я тогда имела в Одессе небольшой такой бордельчик. Это было шо-то на Дерибасовской, дом номер тринадцать. И вот как-то в один прекрасный день заходит такой маленький... Такой маленький еврейчик и подходит ко мне и говорит: “Послушайте, бандерша! У меня всего пять рублей, но я хочу побаловаться”. А я ему подношу поднос… У меня такие были товарки тогда! Американка стояла пятнадцать, негритянка - двадцать. Полячка - что-то в том же духе, рублей под десять. Украинка стоила рубль… Ну и все такое… Вы думаете! Он подходит и мне говорит: “Ну, что мне делать? Я же бедный еврей, у меня всего пять рублей. Шо я могу сделать?” Она говорит: “За пять рублей можешь только меня”. Он говорит: “Хорошо! Давайте за пять рублей - таки что-нибудь…” Мы зашли-таки с ним, так хорошо побаловались, за пятерочку. Все прекрасно. Он выходит довольный. В это время, о том, што я говорил выше, началась-таки вторая революция, революция во Франции и эмансипация женщин началась. После кончилась первая революция, вторая… Потом стал НЭП. И шо вы думаете? Сейчас уже двадцать девятый год, таки вместо этого публичного дома я уже сижу в швейной мастерской. Опять заходит-таки этот маленький бандит, знаете, маленький еврейчик заходит, подходит… И, шо вы думаете? “Привет! - кричит, - вы помните как мы с вами бывало в этом же доме - это был здесь публичный дом - за пять рублей так хорошо побаловались!?” Она, говорит: “Да, конечно, помню! Господи, Боже мой! Как же я не помню! Таких маленьких клиентов, которые всего за одну палку давали мне всего за пять рублей. Конечно, помню!” Кричит на всю эту… баню, говорит: “Моня!” В это время, что вы думаете, выходит амбал, типа Гаврилы. Подходит. Она ему говорит: “Посмотри, пожалуйста, это - твой папа”. Он подходит ко мне и начинает меня долго и нудно бить. Бьет меня десять минут - я молчу. Пятнадцать - я тоже. Двадцать минут - я уже взмолился: “Что ты делаешь, гражданин?” Он тогда перестал меня бить. Я поднимаю с пола свои разбитые очечки и говорю ему: “Послушай, как тебе не стыдно! Ты же такой поц! Ведь ежели у меня тогда не было б двадцать рублей - ты был бы негром! Вот так вот!” ***

10. Уся Одесса… Уся Одесса ныне еле млеет, у Бердичё произошел переворот…

- Эх, Миша, Миша! Если бы ты знал, что чекисты шлепнут тебя тогда в девятнадцатом… Нет больше Мишки, остались лишь слова да песня… Вот, например:

11. Эх, ну! С Одесского кичмана бежали два уркана…

- Ну я думаю, что вы все знаете, что такое кичман. Это - тюрьма. Но так эту песню пели после войны. А до войны ее пели совсем по-другому.

12. С Одесского кичмана, Тургенева романа я вычитал хорошенький стишок…****

- Кстати говоря, Леня Утесов использовал эту песню в своем спектакле “Республика на колесах”. И тогда еще не имел он тогда джаза, и не был эстрадным певцом. Потом появилась пластинка, гораздо позже, но слова, конечно, были немножечко другие. Кстати, Леня, можно сказать, родил и другую, не менее знакомую нам песню “Мурка”. Правда, она называлась совсем тогда по-другому “У окошка” и о Мурке там не было ни слова, но народ придумал совсем другие слова:

13. Прибыла в Одессу банда из Амура, в банде были урки, шулера…

- Да! Веселенькое было времечко! Беспризорничков развелось видимо-невидимо! Это все росла смена. Как сейчас помню - стоит тут один (нрзб.) в руках обшарпанный. Гитара, как и я, его выше ростом и поет:

14. Цыц! Вы, шкеты! По вагонам! Кондуктор сцапает вас враз…

- Чекисты, конечно трудились вовсю, ловили их, но куда там! Ворья развелось видимо-невидимо! Мазу тогда в тридцатых годах держал на Молдаванке Дядя Зуй. Ему, конечно, далеко было до Мишки Япончика, но тоже был мужик не промах! То есть, стрелял без промаху, но осталась от него только одна песня:

15. Сегодня свадьба в доме дяди Зуя, а дядя Зуй сидит как жирный кот…

- Это… Вы напротив, знаете, наверное? Супротив “Лондонской” тогда был маленький небольшой такой туалетик. Ну, заходит наш опять-таки тот бедный Моня в этот туалетик. Смотрит: против… В одном очке стоит тоже такой-же небольшой. Он заглядывает через плечо и говорит: “Послушайте, пожалуйста! Это, случайно, вы не из Крыжопля?” Он ему говорит: “Откуда же вы знаете, что я с Крыжопля?” Он говорит: “Господи Боже мой! Я узнаю старое обрезание старого Бени!” И что вы думаете дальше? Дальше у нас идет что? Было время - были песни. А что сейчас поють? Включил радио - Хиль, телевизор - Хиль… От так хиляют и хиляют… А раньше-то ведь как канали!

16. Канает мент, посадкой ливеруя…
- Остались от людей только пэсни. А сами люди - кто где зарыт: кто - на Беломорканале, кто - на Колыме, кто - еще бог знает где… Как в сказке: чем дальше - тем страшнее… Я тут помню… Все вспоминаю: смотрел я “Путевку в жизнь”, там еще Жаров пел, когда Жигана играл… Не знаю, как получится, но попробую такую же песенку вам спеть.

17. Жили-были два громила дзынь-дзынь-дзынь… (оригинальную песню исполнял М. Жаров в к/ф. “Путевка в жизнь” 1931 г.)
- Тут я про “Дзынь-дзара” вспомнила тоже такую небольшую хохмочку. Если вы знаете, тоже в старину был небольшой тоже сумасшедший домик и там, вы знаете, после этой революции сменили нового главного врача. Ну, он стал просматривать таки этих старых больных. Вдруг входит один такой маленький больной: “Говорит, - вы знаете, что, а у меня хрустальная попочка?” Он говорит: “Да, хорошо, идите…” Тот повернулся, он ему - бздынь пинка под жопу и все! А он и говорит: “Дзынь!” и умер. (муж. смех) А вот недавно я попал на пятнад… на старости лет на пятнадцать суток. Послушала я, что там алкоголики из молодых поют. Есть, конечно, кое-что… Но, нет, не то. Испортился блатной во всю мир. Володя Высоцкий. Все поют и поют его варианты. Ведь у него вор в песнях какой? - Благородный, волевой, отчаянный, еще и интелли… интеллигентный. Как раньше говорили - кусок интеллекта. Что-то в жизни я таких воров не видал. Ну, да ладно, все равно я его люблю за шершавость. А все же я вам скажу, что блатные песни надо все же петь вот так. Я не знаю, как получится, но я вам под закусочку спою две таких небольших коротеньких песенки.
18. Наш домик под лодкою у речки, вода по камешкам течет… (оригинальная песня звучала в к/ф. “Заключенные” 1936 г.)

- Я знаю, вы меня немножечко слушаете. Ладно, так и быть, я вам еще одну спою песенку, которую я только сейчас вспомнил: “Это было летом, в жаркую погоду, когда сидели мы под липкою в скверу. В твоих глазах метался пьяный ветер, а папиросочка дымилася во рту…”

19. Ты подошла ко мне нелегкою походкой, взяла за ручку и сказала мне пойдем… (сл. М. Демин)

- Ну, и под завязку я вам щас выдам-таки последнюю свою песню: “На Дерибасовской“

20. На Дерибасовской открылася пивная, там собиралася компания блатная…***** (обрыв.)

* Первое упоминание в рассказе А. Гайдара “РВС”, первая публикация в сокращенном варианте в 1925 г. в журнале “Звезда”.
** Песня из к/ф. “Александр Пархоменко” 1942 г. Первое упоминание в романе Алексея Толстого “Похождения Невзорова, или Ибикус” написаного в 1924-25 гг., время действия 1919 г.
*** Имеется фонограмма, где анекдот после песни: 8. Цыпленок жареный, цыпленок пареный пошел по Невскому гулять... рассказан по другому:

- И, кстати, это выражение - “цыпленок” - <нрзб.> снимает спекулянт. Правда, тогда их спекулянтами не называли. Тогда спекулянтов называли шпионами. А спекулянт – “цыпленок жареный”. Это были люди, но только не совсем… Евреи тогда торговлей не занимались. Им было некогда. Они все делали революцию. Когда еврейское казачество бушует…

9. Я (первый щелчок) вам хочу (второй шелчок выключаемого / включаемого магнитофона) рассказать один анекдот. Я тогда была немножечко маленькая такая бандерша, у меня тогда был на улице Дерибасовской, дом 16 (не) маленький, небольшой публичный дом. И шо вы думаете? Заходит такой маленький Моня, такой маленький, маленький и у него усего пять рублей. И шо вы думаете? А у меня были тогда такие товарки! Негритянка стоила двадцать рублей, полячка стоила пятнадцать, ну там американка - червонец и все такое дело. И шо вы думаете? У него всего пять рублей, он говорит: “Я же тоже, хо… господи боже, не поц, и тоже хочу побаловаться“. Она говорит: “Ну, что же делать? Ты можешь только меня за пять рублей поиметь”. Он говорит: “Хорошо!”. И вот, шо вы думаете? Они так хорошо побаловались и вдруг, вот как раз о том, што я хотел сказать выше, таки началась вторая революция. Окончилась-таки эта революция, потом НЭП! И шо вы думаете? Проходит уже, слава Богу, двадцать девятый год, идет этот опять бедный Моня… (щас я закурю подождите)… Идет этот бедный Моня по Невс… попять по Дерибасовской, и шо вы думаете?

Смотрит: уже по Дерибасовской номер тринадцать, вместо-таки публичного дома – швейная мастерская. Он входит туда и говорит: “Привэт!”. Шо вы думаете? Там сидит-таки эта старая бандерша уже за кассой. А наши доблестные евреи шьют для нашей доблестной армии кальсоны. Он подходит и говорит: ” Вы помните тогда, это здесь был публичный?”.

Она: “Да, вы не ошиблись!”. “А вы помните, как мы с тогда с вами за пять рублей побаловались?“. Она говорит: “Да, конешно”. И шо вы думаете? Она кричит-таки на всю эту мастерскую. Она кричит на всю: “Моня!”. В это время выходит амбал, типа Гаврилы, и он ей говорит: “Пожалуйста, посмотри: таки ето твой папа!“. Шо вы думаете? Подходит ко мне этот амбал и начинает меня долго и нудно бить. Он меня бьет десять минут - я молчу, он меня бьет пятнадцать - я тоже, на двадцатой минуте я не выдержал и закричал: “Шо вы делаете, гражданин!“. Он тогда встает, перестал меня бить, я поднимаю свои разбитые очки и говорю: “Послушай, как же ты все же поц! Ведь ежли бы у меня тогда было двадцать рублей - ты же был бы негром, поц ты этакий!“

Продолжительность анекдота в данном варианте: 2 минуты 36 секунд.

**** Вариант этой песни в 1928-29 гг. исполнялся в спектакле ленинградского Театра сатиры “Республика на колесах” по пьесе Я. Мамонтова.

***** Сложена в Ростове в конце 1920-х - в начале 1930-х гг. При попадании в Одессу - Богатяновская механически заменилась на Дерибасовскую. Автор слов неизвестен. На мелодию аргентинского танго А. Вилольдо “Эль чокло” (“Колос маиса”, первое в мире танго, вышло на пластинках в 1911 г.). Angel G. Villoldo “El Choclo” (не раньше 1898 г.). Впервые появилось на программке выступлений 1903 г. в ресторане “El Americano” в Буэнос-Айресе.