Каталог: Аркадий Северный

Аркадий Северный у Фукса "О шансонье" - Ленинград, 1973 -1974 г., запись - Р. И. Фукс.
Известен также под названиями: "Шансон", "О русском шансоне", "О шансонье и шансонетках" и т. д.

Сторона А:

- Здравствуйте, дорогие друзья! Рад снова видеть вас у себя в гостях! О чем же вы просите рассказать меня в этот раз? Я думаю, что в этот раз мы могли бы поговорить о песенках “шансон” или, как их называют в народе, шансонетках. А также попутно о цыганских романсах шансонного типа. Итак, что такое “шансонет”? Этот вопрос, конечно, не имеет никакого отношения к подобному вопросу, адресованному в редакцию “Армянского радио”, на который они бодро ответили: “Что? Шансон? Это - девушка, у которой совсем нету шансов” У тех девушек, которые приезжали в нашу страну из Франции со своими песенками, конечно, были шансы. Еще какие! И они этими шансами пользовались настолько успешно, что уже с середины прошлого века на русской эстраде возник особый жанр песен “шансонет”, а их исполнители стали называться шансонетками. Этот жанр включал в себя и исполнителей цыганских романсов и бытовых песен на русском языке <…> до наших дней немногие из этих романсов. Например, знаменитый в свое время, романс “Избушка”.
1. Там где избушка над речкой стояла, в этой избушке горел огонек…
- Этот романс принадлежал знаменитой королеве цыганок Варе Паниной. Она покинула Россию на одном и том же пароходе с Александром Вертинским в бурном девятнадцатом году. Поселившись в Париже, она имела шумный успех у темпераментных парижан, выступая с концертами в “Олимпии” и “Фоли Бержер”. Получая баснословные гонорары, она все свои деньги раздавала цыганам, также как и она, покинувшим Россию. Эти цыгане рассеялись по всему миру и всех их кормили песни и пляски. Вот еще одна песня из репертуара Веры Паниной.
2. На дворе трещал Рождественский мороз…
- Собственно, пела эту песню не сама Варя, а исполнял ее, обращаясь к ней, Иван Дмитриевич, тоже цыган, который некоторое время был еще партнером. Межу прочим, его дети: дочь - Валя Дмитриевич и сын - Алеша - до сих пор с успехом выступают в Париже. Интересно, что когда Варя Панина, эта королева цыганских… шансона умерла в тридцатых годах, в Париже на ее похороны съехались все цыгане со всего мира. Уж нечего говорить про европейских цыган, но приехали несколько таборов аж из Америки, из Австрии… И только из нашей страны по вполне понятным причинам не приехал никто… Но от этого, огромнейшая цыганская процессия несколько… нисколько не пострадала. Вы только представляете: идут молодые и пожилые цыгане с гитарами и скрипками в руках, цыганки с распущенными волосами и отбивая такт бабушки поют:
3. Моё счастье… (На цыганском языке)
- А в это время у нас в России был НЭП и еще функционировал фешенебельный ресторан “Донон”, который размещался на Мойке в Питере - там, где сейчас находится Капелла. Так вот, в этой, с позволения сказать, Капелле, то есть, как тогда говорили - “У Донона” было-таки неплохое кафе-шантан с миленькими шансонетками. Как сейчас помню, это было, по-моему, на следующий день после очередного ограбления всех посетителей ресторана “Донон” Ленькой Пантелеевым с его мальчиками, я пошел туда, чтоб посмотреть, что же там осталось… Кроме того, было известно, что Леня никогда не грабил дважды одно и то же место сразу. И если ему сегодня немножко потрафил “Донон”, то завтра - уж будьте покойнички! Он уж как-нибудь оберет ресторан братьев Чвановых на проспекте Карла Либкнехта, как тогда назывался Большой проспект Петроградской стороны. Как сейчас помню: публика собралась пестрая. Выходит на эстраду очень миленькая девочка в цилиндре на голове и в купальном костюме на теле. В руках она держит тросточку, она пританцовывает и поет:

4. Цилиндром на солнце сверкая, одев самый модный сюртук… (орг. текст В. Сабинин)
- Поет она себе эту песенку, а другие очень миленькие девы так за ее спиной изображают всё, что происходит в песне. Этакая “зримая песня”, как принято называть сейчас. Но тогда это так не называлось, а говорилось просто “кафе-шантан”. На “кафе-шантан”, как говорят сейчас некоторые молодые люди, невидавшие жизни… Или вот одни мне тут недавно говорят: “машина марки Шуроле”. Я-то, конечно, понимаю, что он хотел сказать “Шевроле”, но причем тут старые галоши? Или кокетка от старых штанов? Как говорится: “не Копенгаген в ентим деле, но все же был такой грешок - я произвел фужер в отделе экстерном выданный стишок. Я знаю - с музой ты не паре, но все ж мне льстит, как мужику, что с ней зовется я мемуары и тем похвастать я могу!” Да. Но ми что-то отвлеклись от Донона. Вернемся из социалистического реализма в угарный НЭП, который ознаменовался бурным расцветом буржуазной культуры. Так вот, когда миленькие девочки у купальных костюмах унесли с эстрады таз с вырванными зубами, на эстраду зашел бледный метрдотель с вчерашними заявочки Леньки Пантелеева на сегодняшний вечер. Он сказал: “Дамы и господа! Дорогие товарищи! Вчерашний наш клиент Леня Пантелеев оставил оркестру и артистам сто рублей с тем, чтобы они сегодня вам исполнили любимую его песню (нрзб.) Это нам, к сожалению, постоянно, потому что ЧеКа нам здесь помочь не может. Отношение с ним портить не приходится, поэтому я вам исполню, мою-таки любимую песню то же самое…”
5. Течет речка по песочечку, бережка крутые…
- Зал ошарашено молчал, когда исполнительница этого мрачного романса, очень красивая цыганка, которую сопровождали двое гитаристов одетые в клеши и тельники, покинула эстраду. Надо было как-то расшевелить испуганных налетчиками нэпманов, командированных и совслужащих, пропивающих казенные деньги. И тогда начался “канкан”. Вы, наверное, знаете об этом кафешантанном танце только понаслышке. Но, может, кто видел в кино… Но это все, конечно, не то. На эстраду, танцуя, выпорхнула череда одетых по-восточному женщин, которые, в такт, задирая ноги как можно выше, пели и подпевали одной с высокой чалмой на голове:
6. Зашла на склад игрушек, чудесных побрякушек, весеннею порою как-то раз…
- Да уж скоро зашел разговор о Леньке Пантелееве, то хотелось бы упомянуть еще об одной песне, которую он очень любил и даже, говорят, пел ее, когда вели его кончать, пускать в расход и ставить к стенке:
7. Люблю пивную я - “Самара”, когда закончил “скок” - кутить пора…
- Да, вот такие песни любил Ленька! Кстати, эту песню использовали в свое время в кинофильмах “На Графских развалинах”. Но что-то нас опять занесло не в ту степь! Вернемся к источникам и к шансонеткам. Вот еще неплохую вспомнил.
8. На пароходе из Анапы в море плыл не раз, погода чудная была - вдруг буря поднялась…

- Когда мы говорим о шансонье, то грех не упомянуть о куплетах знаменитого в свое время конферансье. Я имею в виду такого знаменитого в свое время артиста эстрады, как Вася Гусинский. До сих пор о нем ходят легенды в народе. А его шутки и остроты давно обратились в анекдоты и прибаутки, которые… уже мы отрастили большую бороду. Ведь это все было давным-давно в тридцатых годах. Вася Гущинский любил выступать на таких площадках, как ‘Народный Дом”. Для молодых поясню: шо там теперь находится кинотеатр “Великан”, который вот-вот перестанет быть “Великаном” и станет лилипутом по имени “Ленинградский Мюзик-холл”. Вася Гущинский был великим импровизатором и мастером экспромта. За пять минут до выступления он не знал, о чем будет говорить с эстрады для публики, которая ждет от него хохмачек и смехуёчков… Разве можно сравнить с ним теперешних конферансье, которые произносят заранее заготовленные остроты, заранее выученные фельетоны. Но их, конечно, можно понять - весь их материал должен обязательно пройти сначала Худсовет или, как они говорят “должен быть залитован”. Ну так вот. Вася обходился без этого, как поется в популярной ныне песенке “Про Ромео и Джульетту”: “Тогда не знал, что такое реперткомы, Союз писателей, доклады и месткомы…” Ну а когда начали узнавать, что такое реперткомы, Васе Гущинский пришлось уйти из “Народного дома” и он начал выступать в кинотеатре “Молния” перед сеансами. Тогда это не считалось зазорным. Можете мне-таки поверить, что публика ходила не на кино, а на Васю. Вот там я впервые и услышал, как он пел эту песенку:
9. Была весна - весна красна, я как-то вышел раз за город прогуляться…
- Коль мы пели песню про соловушку, то я спою вам песенку про скворушку…
10. В саду на лавочке пел песню скворушка, звал Машеньку на лесенку Егорушка…
- Вернемся к Васе Гущинскому. Когда вступили в действие реперткомы, то ему свою песню о соловье пришлось петь вот так:
11. Была весна - цвела сирень, мерцали звезды, загораясь в ясном небе… (смикш.)

Сторона Б:

- Ну так вот, ребята… В моем распоряжении осталось всего каких-нибудь сорок минут… Я прощаюсь с вами - больше вы никогда не услышите моих записей, но я для вас эти сорок минут сделаю таких, как нет слов, никто не видел. Я очень люблю старые, старые воровские письма… и песни, и некоторые ихние выражения, такие как Куприна, Бабеля.

Я вам позволю щас прочесть некоторый небольшой абзацик из Куприна “Яма” пятый том, (когда-то Райкин на Привозе говорил, что это запрещенная книга - “Яма”, когда он еще кричал: “Покупайте бюзгалтер на меху, и галстук на вате”) страница 147-ая, издано в 1908-ом году.

12. Но тут вдруг, к общему удивлению, расхохоталась толстая, обычно молчаливая Катька. Она была родом из Одессы. “Позвольте и мне спеть одну песню. Ее поют у нас на Молдаванке и на Пересыпи воры и хипесницы в трактирах ”. И ужасным басом заржавленным и неподатливым голосом она запела, делая самые нелепые жесты, но очевидно, подражая когда-то виденной ею шансонетной певице третьего разбора:

Ах, пойдю я к “дюковку”, Сядю я за стол,
Сбрасиваю шляпу, Кидаю ее под стол.
Спрасиваю милую, Что ты будишь пить?
А она мне отвечать: “Голова болить”.
Я тебе не спрасюю, Что в тебе болить,
А я тебе спрасюю, Что ты будешь пить?
Или же пиво, или же вино,
Или же фиалку, или ничего?

- И вот в нашем сегодня прощальном концерте, я ее играю, как она теперь уже перешла к нам в наш двадцатый век.

13. Как-то по проспекту с Манькой я гулял...*

- А на предыдущей странице того же самого легендарного романа (то есть 146-ой), есть тоже старые песни, которые щас до нас не дошли, но мы все же их хотим воспроизвести.

14. Понедельник наступает, Мне на выписку идти, Доктор Красов не пускает,

Ну, так черт его дери. (подряд)

- Или еще дальше:

Погиб я, мальчонка, погиб навсегда, а годы за годом - проходят лета… (подряд)

15. Бедная, бедная, бедная я - казенка закрыта, болит голова...

- Заказали, задумал же я братчики жениться.

16. Задумал же я братчики жениться...

17. Сядем, братишка, споем мы “Застольную”… (переделка военной песни “Наш тост” сл. М. Косенко и А. Тарновского, муз. И. Любана 1942 г.)
18. Я смотрю на костер догорающий - гаснет розовый отблеск огня...

19. Люблю я водку, люблю я пиво…
20. Большая страна Китай - плантации там и тут… (написана до 1956-го года)

21. Меж высоких хлебов затерялося небогатое наше село… (сл. Н. Некрасов)

22. Пропою сейчас вам про бутылку… (муз. переделка песни “Хороши весной в саду цветочки…” сл. С. Алымова, муз. Б. Мокроусова 1946 г.)

23. В старом большом саду…

24. Перебирая поблекшие карточки, я на память оставил одну… (подряд)

25. Вот утро наступило во всей красе, и ты мне изменила - я как в огне… (подряд)

26. Табор затих, лишь огни догорают в тумане. Милый приди - нас с тобой… (подряд)

- Знакомая, конечно! Я вам сейчас сыграю “Цыган”.
27. Цыган в большой дороге…**

28. Осень, прозрачное утро, небо как-будто в тумане…***

29. Если бы ты знал, как я любить могу, счастье и любовь тебе я принесу… (подряд)

30. Милый мой, узнала я не мало - кортики, погоны, ордена… (обрыв.)

По всей вероятности последний трек имеет длину еще около 4 минут, но, к сожалению, пока имеется только с обрывом.

Сторона А: 46 минут 53 секунды
Сторона Б: 42 минуты 46 секунд


* Первое упоминание в повести Александра Куприна “Яма” (написана в 1908-1914 гг.), поет проститутка Катька в борделе Анны Марковны. Время действия - Киев 1890-х годов.

** Слова М. Лахтин, музыка В. Кручинин из репертуара Петра Лещенко. Запись на пластинку фирма “Колумбия”, 1936-1937 гг., номер пластинки WHR295.

*** Слова Елизавета Белогорская, музыка Вадим Козин. Запись на пластинки: Ногинский и Апрелевский заводы, 1939-1940 гг., номер пластинки 9571.