Константин Беляев. Почём модные диски. Размышления после суда.
- Разговор не телефонный. Есть предложение. Запишите мой адрес, - сухо говорил Беляев, когда ему звонили незнакомцы.
Каждый такой звонок обещал нового клиента, а с ним и деньги...
Что же предлагал Константин Николаевич Беляев? Да всего лишь магнитофонную запись сверхмодных солистов и ансамблей. Желающим купить копию звукозаписи нужно было только прослушать оригинал и заплатить "по таксе". Остальное уж дело техники.
Как известно, работу, за которую брался Беляев, выполняют студии звукозаписи, находящиеся в ведении республиканских министерств бытового обслуживания. Появились они давно, когда еще были в моде звуковые письма с голосами родных и близких. Но со временем студии стали выполнять и такую услугу - по заказам граждан записывать на магнитофонную ленту полюбившиеся им музыкальные произведения.
Однако окружение "конкурентов" ничуть не смущало Беляева (почему? - к этому вопросу мы еще вернемся). Как видно, не очень-то озадачивало его и то, что на языке уголовного кодекса это называется запрещенным промыслом.
Потребителей своей продукции он выискивал с помощью бесхитростного объявления - "куплю новые диски солистов и групп". Предприниматель хорошо знал психологию меломанов: на такие объявления "клюют" не только те, кто продает пластинки, нойте, кто хочет их во что бы то ни стало заиметь.
Звонили довольно часто. Причем в основном "фанатики" из числа приехавших в столицу на поиски особо модных дисков.
Как-то на телефон Беляева натолкнулся при изучении объявлений житель заполярного города Певек А.Жолоб. Он был не новичок и знал. что словами "куплю новые диски" зашифровано и предложение их продать. Поэтому смело набрал номер телефона и получил ожидаемое приглашение. Правда, вместо пластинок Константин Николаевич предложил магнитофонные записи, да еще блок чистых кассет "Сони". Записи были "на уровне", и Жолоб не устоял. Затем сделал новый заказ из далекого Певека, и Константин Николаевич быстро, на высоком профессиональном уровне выполнил его. Надо заметить, что к тому времени Беляев далеко продвинулся вперед в своих занятиях: можно сказать, освоил новую профессию звукооператора (так ее называют в студиях звукозаписи)...
В самом начале своей подпольной деятельности Беляев ещё продолжал работать в институте стали и сплавов преподавателем английского языка. Но мало-помалу преподавательский труд становился для него всё более обременительным. Он бросил его и устроился работать в ресторан "Арагви". Вскоре и эта работа стала мешать. Уверовав в свою неуязвимость, в широту финансовых возможностей, уволился вовсе и стал жить на доходы, получаемые от запрещенного промысла.
Когда началось следствие, вышеупомянутый любитель звукозаписи из Певека оказался в числе тех, кто на языке уголовно-процессуального кодекса называется "свидетель". Пришлось ему ответить на ряд прозаических вопросов, как, впрочем, и другим свидетелям, бывшим клиентам Беляева, которых набралось более сорока человек. Разыскал их (отдадим должное его профессиональной настойчивости) следователь Главного управления внутренних дел гор. Москвы Владимир Сергеевич Жиганов. Именно разыскал, ибо многие свидетели жили в некотором отдалении от столицы, представляя чуть ли не все географические зоны страны. В деле имеются показания жителей Астрахани, Улан-Удэ, Ульяновска, Томска, Усть-Каменогорска, поселка Комсомольского Магаданской области, города Карши, что в знойном Узбекистане, и т. д.
С некоторыми клиентами Беляев имел долгосрочные связи. Например, житель города Кургана Брюханов за два года знакомства с Беляевым купил у него 100 магнитофонных катушек, заплатив 1.245 рублей. "Взнос" жителя города Певек, о котором мы уже говорили. был около тысячи рублей. Житель города Карши Штанденко получил записи с 92 дисков, за что заплатил Беляеву 595 рублей.
Так, шаг за шагом, был установлен один из основных источников незаконных доходов Беляева. Косвенно об этом говорила и аппаратура, которой он располагал: она была оценена примерно в 20 тысяч рублей, что свидетельствовало о высоком жизненном уровне "безработного" Беляева.
В помощь начинающим любителям ловкий "просветитель" выдавал своеобразный каталог, из которого можно было узнать и об исполнителях мелодий. Так что у следователя оказался целый прейскурант с названиями музыкальных произведений, записанных на проданных катушках. (Заметим, неплохое начинание. Об этом давно бы следовало подумать и тем организациям, которые официально распространяют звукозаписи).
Сдавал Беляев и сами пластинки напрокат. Этому, кстати, предшествовала тщательная (прямо скажем, тоже достойная подражания) проверка аппаратуры у того, кому предназначались пластинки. И если. Беляев находил аппаратуру в плохом состоянии, то отвечал отказом. Получавшие же диски платили за эксплуатацию каждого по пять рублей. Держать диски сверх положенного не разрешалось. "Они отдавались в пользование, - рассказывала одна из свидетельниц, - с десяти часов вечера до десяти часов утра".
Финансовые расчеты иногородних клиентов осуществлялись по почте. Чаще всего кассеты и деньги вкладывались в книги. Да, книги приносились в жертву: в них вырезали место для тайника, куда упрятывали кассеты.
Одно время Беляев доверял получение бандеролей и денежных переводов своей знакомой "меломанке", говорил ей, что обменивается новинками. "Я помогала ему, пока не догадалась, что он просто-напросто продает магнитофонные катушки. Такой заработок показался мне сомнительным. Да и недостойным 50-летнего мужчины с высшим образованием".
Пыталась устыдить, остановить. Наконец, разорвала всякие отношения. И сыну запретила поддерживать какие бы то ни было связи с Константином Николаевичем. Но Беляев не опомнился, только спешно переселился в другую квартиру. Логическим же завершением всей его карьеры стало "переселение" на скамью подсудимых. Суд приговорил Беляева к лишению свободы сроком на четыре года.
Но вот вопрос: как же все-таки получилось, что при существовании целой сети государственных студий звукозаписи частное лицо могло столь просто обеспечить себя обширной клиентурой?
В поисках ответа я зашел в одну из столичных студий. В ее приемной было довольно много народа, и это красноречиво свидетельствовало о том, что студия без дела не скучает. Заведующий студией Е. Рубицкий с гордостью сообщил, что план они выполняют постоянно. Причем значительная часть доходов идет как раз от записи музыки на кассеты заказчиков. При этом студия предлагает своим клиентам самые разнообразные музыкальные произведения.
И все же, надо сказать, репертуар у Беляева был побогаче. Скажем, при обыске у него изъяли 694 диска, в студии выбор был куда как скромнее. Причем перезапись здесь делается не с пластинки, а с пленки, да и аппаратура, а следовательно, и качество "продукции" у Беляева было получше.
Если дельцы от музыки (а в последнее время их появилось немало), нарушая закон, тем не менее разворачивают свой подпольный "бизнес", то вывод из этого должны делать, конечно же, не только юристы. В беседе со мной ответственный работник Министерства бытового обслуживания населения РСФСР М. Шатский сказал, что сейчас в республике принимаются меры для более полного удовлетворения запросов любителей музыки. Министерство заботится о разнообразии репертуара, по его настоянию укреплены кадры работников студий звукозаписи. И все же... До настоящего времени даже в столице студии оснащены звукозаписывающей аппаратурой вчерашнего дня.
Еще острее стоит вопрос о своевременном пополнении студий музыкальными новинками. До сих пор "отоваривание" утвержденного репертуара - процесс во многом стихийный. Работники студий звукозаписи вынуждены самостоятельно добывать пластинки в торговой сети. Или "выклянчивают" магнитофонные кассеты в местных комитетах телевидения и радиовещания. Разве это порядок? Неужели же нельзя централизованно обеспечивать студии дисками и магнитофонными записями? По сути дела давно бы пора установить правило, согласно которому, скажем, продукция фирмы "Мелодия" должна направляться не только в торговую сеть, но и в студии звукозаписи.
И последнее. Студии звукозаписи давно стали своеобразными центрами, где собираются любители музыки, особенно молодежь. Однако работа по воспитанию и развитию эстетического вкуса здесь почти не ведется. Между тем стихийные или "знахарские" процессы вовлечения молодежи в мир музыки не всегда безобидны. Внимание к студиям необходимо еще и потому, что именно возле них чаще всего как раз и крутятся ловцы меломанов, услужливо предлагая "супермодные" записи.
Так почем же нынче модные диски?
И. Гранкин
"Известия", 03.05.1984
Каждый такой звонок обещал нового клиента, а с ним и деньги...
Что же предлагал Константин Николаевич Беляев? Да всего лишь магнитофонную запись сверхмодных солистов и ансамблей. Желающим купить копию звукозаписи нужно было только прослушать оригинал и заплатить "по таксе". Остальное уж дело техники.
Как известно, работу, за которую брался Беляев, выполняют студии звукозаписи, находящиеся в ведении республиканских министерств бытового обслуживания. Появились они давно, когда еще были в моде звуковые письма с голосами родных и близких. Но со временем студии стали выполнять и такую услугу - по заказам граждан записывать на магнитофонную ленту полюбившиеся им музыкальные произведения.
Однако окружение "конкурентов" ничуть не смущало Беляева (почему? - к этому вопросу мы еще вернемся). Как видно, не очень-то озадачивало его и то, что на языке уголовного кодекса это называется запрещенным промыслом.
Потребителей своей продукции он выискивал с помощью бесхитростного объявления - "куплю новые диски солистов и групп". Предприниматель хорошо знал психологию меломанов: на такие объявления "клюют" не только те, кто продает пластинки, нойте, кто хочет их во что бы то ни стало заиметь.
Звонили довольно часто. Причем в основном "фанатики" из числа приехавших в столицу на поиски особо модных дисков.
Как-то на телефон Беляева натолкнулся при изучении объявлений житель заполярного города Певек А.Жолоб. Он был не новичок и знал. что словами "куплю новые диски" зашифровано и предложение их продать. Поэтому смело набрал номер телефона и получил ожидаемое приглашение. Правда, вместо пластинок Константин Николаевич предложил магнитофонные записи, да еще блок чистых кассет "Сони". Записи были "на уровне", и Жолоб не устоял. Затем сделал новый заказ из далекого Певека, и Константин Николаевич быстро, на высоком профессиональном уровне выполнил его. Надо заметить, что к тому времени Беляев далеко продвинулся вперед в своих занятиях: можно сказать, освоил новую профессию звукооператора (так ее называют в студиях звукозаписи)...
В самом начале своей подпольной деятельности Беляев ещё продолжал работать в институте стали и сплавов преподавателем английского языка. Но мало-помалу преподавательский труд становился для него всё более обременительным. Он бросил его и устроился работать в ресторан "Арагви". Вскоре и эта работа стала мешать. Уверовав в свою неуязвимость, в широту финансовых возможностей, уволился вовсе и стал жить на доходы, получаемые от запрещенного промысла.
Когда началось следствие, вышеупомянутый любитель звукозаписи из Певека оказался в числе тех, кто на языке уголовно-процессуального кодекса называется "свидетель". Пришлось ему ответить на ряд прозаических вопросов, как, впрочем, и другим свидетелям, бывшим клиентам Беляева, которых набралось более сорока человек. Разыскал их (отдадим должное его профессиональной настойчивости) следователь Главного управления внутренних дел гор. Москвы Владимир Сергеевич Жиганов. Именно разыскал, ибо многие свидетели жили в некотором отдалении от столицы, представляя чуть ли не все географические зоны страны. В деле имеются показания жителей Астрахани, Улан-Удэ, Ульяновска, Томска, Усть-Каменогорска, поселка Комсомольского Магаданской области, города Карши, что в знойном Узбекистане, и т. д.
С некоторыми клиентами Беляев имел долгосрочные связи. Например, житель города Кургана Брюханов за два года знакомства с Беляевым купил у него 100 магнитофонных катушек, заплатив 1.245 рублей. "Взнос" жителя города Певек, о котором мы уже говорили. был около тысячи рублей. Житель города Карши Штанденко получил записи с 92 дисков, за что заплатил Беляеву 595 рублей.
Так, шаг за шагом, был установлен один из основных источников незаконных доходов Беляева. Косвенно об этом говорила и аппаратура, которой он располагал: она была оценена примерно в 20 тысяч рублей, что свидетельствовало о высоком жизненном уровне "безработного" Беляева.
В помощь начинающим любителям ловкий "просветитель" выдавал своеобразный каталог, из которого можно было узнать и об исполнителях мелодий. Так что у следователя оказался целый прейскурант с названиями музыкальных произведений, записанных на проданных катушках. (Заметим, неплохое начинание. Об этом давно бы следовало подумать и тем организациям, которые официально распространяют звукозаписи).
Сдавал Беляев и сами пластинки напрокат. Этому, кстати, предшествовала тщательная (прямо скажем, тоже достойная подражания) проверка аппаратуры у того, кому предназначались пластинки. И если. Беляев находил аппаратуру в плохом состоянии, то отвечал отказом. Получавшие же диски платили за эксплуатацию каждого по пять рублей. Держать диски сверх положенного не разрешалось. "Они отдавались в пользование, - рассказывала одна из свидетельниц, - с десяти часов вечера до десяти часов утра".
Финансовые расчеты иногородних клиентов осуществлялись по почте. Чаще всего кассеты и деньги вкладывались в книги. Да, книги приносились в жертву: в них вырезали место для тайника, куда упрятывали кассеты.
Одно время Беляев доверял получение бандеролей и денежных переводов своей знакомой "меломанке", говорил ей, что обменивается новинками. "Я помогала ему, пока не догадалась, что он просто-напросто продает магнитофонные катушки. Такой заработок показался мне сомнительным. Да и недостойным 50-летнего мужчины с высшим образованием".
Пыталась устыдить, остановить. Наконец, разорвала всякие отношения. И сыну запретила поддерживать какие бы то ни было связи с Константином Николаевичем. Но Беляев не опомнился, только спешно переселился в другую квартиру. Логическим же завершением всей его карьеры стало "переселение" на скамью подсудимых. Суд приговорил Беляева к лишению свободы сроком на четыре года.
Но вот вопрос: как же все-таки получилось, что при существовании целой сети государственных студий звукозаписи частное лицо могло столь просто обеспечить себя обширной клиентурой?
В поисках ответа я зашел в одну из столичных студий. В ее приемной было довольно много народа, и это красноречиво свидетельствовало о том, что студия без дела не скучает. Заведующий студией Е. Рубицкий с гордостью сообщил, что план они выполняют постоянно. Причем значительная часть доходов идет как раз от записи музыки на кассеты заказчиков. При этом студия предлагает своим клиентам самые разнообразные музыкальные произведения.
И все же, надо сказать, репертуар у Беляева был побогаче. Скажем, при обыске у него изъяли 694 диска, в студии выбор был куда как скромнее. Причем перезапись здесь делается не с пластинки, а с пленки, да и аппаратура, а следовательно, и качество "продукции" у Беляева было получше.
Если дельцы от музыки (а в последнее время их появилось немало), нарушая закон, тем не менее разворачивают свой подпольный "бизнес", то вывод из этого должны делать, конечно же, не только юристы. В беседе со мной ответственный работник Министерства бытового обслуживания населения РСФСР М. Шатский сказал, что сейчас в республике принимаются меры для более полного удовлетворения запросов любителей музыки. Министерство заботится о разнообразии репертуара, по его настоянию укреплены кадры работников студий звукозаписи. И все же... До настоящего времени даже в столице студии оснащены звукозаписывающей аппаратурой вчерашнего дня.
Еще острее стоит вопрос о своевременном пополнении студий музыкальными новинками. До сих пор "отоваривание" утвержденного репертуара - процесс во многом стихийный. Работники студий звукозаписи вынуждены самостоятельно добывать пластинки в торговой сети. Или "выклянчивают" магнитофонные кассеты в местных комитетах телевидения и радиовещания. Разве это порядок? Неужели же нельзя централизованно обеспечивать студии дисками и магнитофонными записями? По сути дела давно бы пора установить правило, согласно которому, скажем, продукция фирмы "Мелодия" должна направляться не только в торговую сеть, но и в студии звукозаписи.
И последнее. Студии звукозаписи давно стали своеобразными центрами, где собираются любители музыки, особенно молодежь. Однако работа по воспитанию и развитию эстетического вкуса здесь почти не ведется. Между тем стихийные или "знахарские" процессы вовлечения молодежи в мир музыки не всегда безобидны. Внимание к студиям необходимо еще и потому, что именно возле них чаще всего как раз и крутятся ловцы меломанов, услужливо предлагая "супермодные" записи.
Так почем же нынче модные диски?
И. Гранкин
"Известия", 03.05.1984
