Николай Тюханов: «В тюрьме у меня сохранилось чувство юмора ...»
— Можно, тем более что раньше мне хотелось быть хорошим, а теперь уже абсолютно все равно ...
— Что же случилось между этим "раньше" и "теперь"?
— Теперь я разведенный. Когда семья была, то имя оберегалось и все такое. Да и потом уже все у нас в Нижнем Новгороде неплохо знают мою биографию. И никто не относится ко мне хуже, оттого что я сидел ...
— Однако нынче факт пребывания в местах отдаленных для автора-исполнителя "русского шансона" скорей, плюс!
— Не знаю. Вряд ли. Шуфутинский не сидел, Розенбаум не сидел, а это титаны жанра.
— Но есть Иван Кучин с его двенадцатью годами, четырьмя ходками, который поет и говорит о том, что не побывавший ТАМ, писать о тюрьме, зоне, лагерях не имеет морального права...
— Это вопрос сложный. И он ТАМ меня посещал. Не буду говорить, за что, когда и почему, но в общей сложности мне дали десять лет, не за одну судимость. Однако отсидел я полтора года в первый раз, год и сорок дней — во второй. Значит, всего два года и семь месяцев из десяти... Второй раз — вообще ни за что. Судья дал шесть лет. Верховный суд это отменил. Судья настаивал. Тогда уже вмешался Президиум Верховного суда и все-таки отменил... Меня оправдали, за отсутствием состава преступления отпустили. Называть статьи, конкретизировать в прессе мне не хочется. Случилось это четыре года назад, сейчас мне сорок пять, а было тогда сорок.
— Автор-исполнитель Александр Новиков рассказывал, что его упекли за решетку в 80-е годы за песни (хотя формально — за фарцовку), и это было несправедливо. Иван Кучин считает, что сидел по молодости-глупости — стянул аппаратуру.
—Я первый срок тоже получил за аппаратуру. Меня тоже правильно посадили. Но, понимаете, у нас так Уголовный кодекс создан, что любого человека — копни поглубже и найдется зацепка за, что привлечь.
— Ну, хорошо, а биографию свою расскажете?
— Родился 17 декабря 1953 года в Нижнем Новгороде (Горьком). Закончил музыкальную школу по классу скрипки, отучился четыре курса в медицинском институте, потом все бросил, уехал — трудиться в Ивановскую филармонию, был музыкантом, певцом. Тогда голос был немножко лучше, чем сейчас — я брал си-бемоль и до второй "до" дотягивал... Да и сейчас им всем фору дам — по большому-то счету (хитро улыбается). Голосина-то есть! Что есть, то есть. Три раза поступал в Институт культуры, но неудачно. Первый раз — в Ленинграде. Получил "пятерку" по специальности, а экзамен принимал Александр Броневицкий (руководитель легендарного ВИД "Дружба", бывший муж Эдиты Пьехи. — Прим. авт.) и "кол" за сочинение. В итоге закончил с отличием Горьковское музучилище по специальности "хоровое дирижирование". То есть прежде всего я музыкант. Владею практически всеми музыкальными инструментами, аранжировки тоже сам пишу.
— Сколько же песен Вы написали и записали?
— Двести тридцать. Причем в различных жанрах. Начиная от хорового и кончая блатняком. Пишу сам и тексты — от простых частушечных, до философского белого стиха. Иногда что-то напишешь, а уже потом начинаешь сознавать, что же такое нашкрябал.
— Легко пишется?
— Последнее время — реже. И жизнь трудней стала, и повторяться не хочется. Нет, это нельзя назвать — исписался. Просто медленнее накапливаешь.
— Ваш первый альбом вышел в 1988-м?
— В ноябре 1987-го — альбом "Маяковочка" с песней "Монастырь ты мой, белокаменный". Второй — "Мы еще споем". Третий, гитарный альбом, без названия, он , состоит из 16 акустических песен. Четвертый - "Дайте мне орден" с песнями "Афганистан", "Друзья вы мои, друзья". Эти три пластинки датируются 1988 годом. Пятый альбом (там, где "Водила, трогай") - "Схороните меня на холме" (1989 год). В этом же году вышел шестой — с "Эмигрантским белым! танго", ставшим впоследствии известным в версии ' Михаила Шуфутинского.
— Ну и темпы у Вас были!
— Сумасшедшие. В 1990-м я выпустил альбом, где есть хоры, джазовые композиции, бардовские песни. Восьмым был такой шустрый альбомчик "Нижегородская ярмарка" с песней "Глиста" (1991). Девятый альбом — с "Колокольчиками", "Толстым и худым", "Борисом" (1992). Год спустя появился диск с песнями "Пой, братишка пой", "Педальной". Одиннадцатый альбом - рок-н-ролльный, философской направленности ("Закрытые двери", "Реквием"). Двенадцатый получился неполным, так как меня посадили (там, где "Телогреечка"), а когда вернулся, то я его толком не дописал. Тринадцатым стал диск песен, написанных в тюрьме, и записал их с гитаристом в акустическом варианте. У меня вышел сборник стихов.
— Случалось Вам писать по заказу?
— Если заказчик хороший — почему нет. Мне, заказал, например, несколько песен Михаил Шуфутинский. Сочинил я песни-гимны для хоккейной команды "Торпедо" и футбольного "Локомотива" из Нижнего Новгорода. Мне предложил один поэт (кстати, бывший милиционер, сейчас он в отставке, трудится тренером), Роман Иванов, несколько текстов. Один "Я по жизни игрок, видно, в батю я что ли, мой блатной говорок для премьеров и более, мой крутой тарантас как бельмо у начальства, нас сажают подчас, только ловят нечасто..." — для Андрея Клементьева, это наш мэр смещенный, тот, что сейчас сидит. Причем мы сочинили его до того, как Андрея посадили...
— До девяностого года работал худруком в клубах, а потом стал жить исключительно авторской песней. Гастролирую по стране, иногда продаю свои песни.
— Почему Вы не стали, переезжать в Москву?
— В Нижнем Новгороде у меня вся родня, друзья, и вообще я там — человек номер один в своем жанре. А в Москве снова подниматься — не по возрасту мне это...
— Вы попали на зону уже известным музыкантом. Этот момент давал Вам какие-то привилегии?
— Нет.
— Ваши песни ведь знали...
— Ну и что. Там это мало кого волнует! Там надо оставаться личностью, проявлять мужской характер, а он у меня есть. Ну а известность — это далеко не решающий момент. Всё зависит от того, как себя поставить. Если будешь содержать себя в чистоте, не позволишь никому себя оскорблять, поставишь всё на место, — к тебе тоже будут относиться с уважением. Я был в первой семье, но хозяином камеры был не я. Конечно, слух по тюрьме прошел, что попал к ним Тюханов, но не более того.
— Творили Вы там плодотворно?
— Нормально! Там не выпиваешь, голова трезвая, никто тебя не трогает, Плохо то, что душно, что плохой свет.
— Вспомните какую-нибудь из "тюремных песен"!
— Меня попросили девчонки, что водили нас в баню, написать про них песню. Они, может, в шутку сказали, а песня получилась хорошая, юморная — "Всеобщая помойка".
— Тюрьма все-таки сломала Вас или дала новое понимание жизни?
— В первый раз — дала, во второй — поломала. Получился чистый прокол по времени, с семьей возникла напряженка, планы нарушились... Но, знаете, я вообще, к зоне, к тюрьме отношусь со здоровым юмором, и мне не нравится, когда там люди раскисают, гнутся, ломаются...
В.Казаков, М.Садчиков
«Вне закона», №26 28.6.1999
