Каталог: Валерий Эргардт

- Валерий, здравствуй! В будущем 2016 году исполняется 20 лет твоему дебютному кассетному альбому «Я в Гамбурге пою на Риппербане». В связи с этим хотелось бы спросить тебя об истории создания известной песни «Всё чики-чики, пацаны». Было ли ощущение при её написании, что она станет хитом?



- Ощущение было. Правда, во второй раз. Я два раза её сочинял. В начале (я, всё-таки, дитя цивилизации), так что первое, что было взято, когда я стал сочинять эту песню, была мелодия из фильма «Джентльмены удачи». И, в общем-то всем, кто слушает эту песню – там прослушивается эта мелодия. А ключевые фразы, стебовые, и из этого фильма, и из «Место встречи изменить нельзя» ну, как Манька-Облигация говорит : «Волки позорные!» и всякие другие блатные словечки. Я её сочинял в общем - то как шуточную песню и первая проба её у Сергея Ивановича Маклакова называлась «Ни в лево шаг, ни в право шаг». И вот, когда я её спел, и мы прослушали, я понял, что там не хватает первого куплета. Через какое-то, очень короткое время, я сочинил первый куплет, и когда я его сочинил, пришла мысль, что нужна более мощная подача, вот тогда к первой фразе через некоторое время была придумана вот такая ударная мелодия. И сразу после первых фраз я почувствовал, что эта песня выстрелит. Так что второй вариант и стал, как мы это называем, «хитом».



- Валерий Яковлевич, это Суворов говорит. На днях переслушивал ту самую твою кассету, ту, самую первую, и у тебя там Чики-пики. Почему произошло такое изменение?



- В начале, действительно было чики-пики. Потом, это услышал мой отец, он, русский немец, который был посажен, больше десяти лет сидел в лагерях, встречался там с немцами, военнопленными, и у них бытовало вот такое выражение – чики-чики, говорили немцы, когда речь шла о чём-то отлаженном, всё будет арбайтен чики-чики, как часы. И вот после его рассказа я поменял это слово. Так что в конечном варианте песня звучит по – немецки - чики-чики, но всё же - пацаны.



- Ты являешься не только исполнителем, но и автором собственных песен. Сейчас этот жанр называют русским шансоном, однако никто так до сих пор и не сказал, что же это такое. А ты мог бы дать ему какое-либо своё определение?



- Ну, это всё же жанр блатной песни, изначально это было, как название – ПЕСНЯ, но, когда говорят, русский шансон, а шансон – это песня по-французски, то всё-таки я считаю, что это такое стебовое отношение к блатной песне наших политзаключённых, я думаю, что основной запас песенного жанра в стиле русский шансон это, конечно, заслуга политзаключённых, потому, что сам по себе песенный и словарный запас блатных песен он был бы настолько беден, если бы их пели и сочиняли только представители криминального мира, то этого жанра просто бы не было, и он живёт благодаря тому, в 30-е, 40-е и 50-е годы пострадало очень много грамотных людей, и они отшлифовывали его, этот жанр, на зоне. Я ещё об этом разговаривал с Иваном Московским, который говорит, что это его заслуга, когда он на какой-то радио передаче назвал этот жанр русским шансоном, но он, как актер тоже, мне кажется, согласен, что это такое ироничное название жанра – русский шансон.



- В прошлом году у тебя была большая гастрольная поездка по Германии. Какие у тебя остались впечатления от всего этого, как встретили тебя немецкие слушатели?



- Ну, что немецкие слушатели, это сказано с натяжкой, в - основном это русские немцы, это большая часть слушателей, которая переселилась за два десятилетия из Сибири, из Казахстана, где были такие большие, компактные поселения и сейчас они кучкуются и в Гамбруге, и в Кельне, в Нюрнберге. Гастрольной поездкой это не назовёшь, это были осенние и весенние фестивали, которые назывались «По - гамбургскому счёту», они проходили в городе Гамбург, и туда приглашались звёзды русского шансона, которые поют песни этого жанра, из Германии, из Америки, из Израиля. И вот нас пригласили из России, это, вот, я, Саша Смирнов, Лала Хопер. Всё проходило «на ура», тем более, что нас пригласили на неделю, а в первом случае я остался на полтора месяца, а во втором, аж на три, пока не закончилась моя виза. Я не только в Гамбурге пел, меня приглашали и в Кельн, и в Бремен, вот от посещения Беремена у меня осталась песня «В Бремене ночном», это такое любовное приключение, так что всё чики-чики, пацаны.



- В ближайшее время в сети интернет появится твой новый музыкальный альбом – «Танго осеннего листопада». Чем эта работа отличается от того, что было сделано тобой ранее?



- Отличается она тем, что в этом альбоме уже меньше чисто моих песен, здесь я в-основном присутствую как автор музыки, авторы слов – больше другие, но это меня тоже греет, когда мне доверяет руководитель проекта какие-то тексты, которые ему присылают, что бы я мог их посмотреть, и придумать к ним музыку, меня вдохновляет, что я являюсь соавтором этих вещей. Здесь будет больше осенней тематики, я как бы переселяюсь во время осени.



- Расскажи о тех, кто помогал тебе в создании этого проекта.



- В этом осеннем периоде на самом деле много поводов для оптимизма, всё больше находится соавторов, это вот, Саша Николаев из нашей братской Украины, авторы блатных песен, которые живут у нас в России, например, в Сибири, это Роман Савин, а Сибирь это моя Родина, так вот видите, в осенний сезон меня всё больше тянет к корням, к земле нашей, радует, что мне помогают самые близкие друзья и соратники по проекту, это и Володя Суворов, и Павел Столбов, Андрюша Афонин, Миша Всеволожский, Саша Барсуков. Я им всем очень признателен.



- В 1990-х годах ты активно занимался литературной деятельностью, много и часто печатался в газетах и журналах, твой авантюрный роман «Похождения «русского немца» дома и в Европе» был издан тиражом в 50 тысяч экземпляров. Может ли так случиться, что будет издано ещё что-то, написанное тобой?



- Ну, я до сих пор печатаюсь, другое дело, что сейчас я уже выбираю сам издания, не все предложения принимаю.

А так – посредством своих путевых заметок я собираю сейчас материал, который касается моего присутствия в жанре русский шансон.



- Благодарим за ответы, удачи тебе, творческих успехов!



С Валерием фон Эргардтом общались Павел Столбов и Владимир Суворов.