Виктор Третьяков: «Я был удивлен тем, что большинство людей на концерте – литовцы»
Виктор Третьяков называет себя исполнителем песен со смыслом, а песен у него много. В репертуаре – лирика, юмор, сатира, а в свое время он стал известен как исполнитель песен на социальные темы. Было это в конце 1980-х - начале 1990-х.
Композиции В.Третьякова звучат и со сцены Кремлевского дворца в сопровождении оркестра, и в бардовских клубах или, как недавно, в камерной обстановке в Вильнюсе, где он был удивлен тем, что публика в основном состояла из литовцев (обычно на его концертах за рубежом собираются русскоязычные слушатели).
Виктор Третьяков — поэт, композитор, музыкант, певец, лауреат российской Национальной премии «Шансон года», телевизионного фестиваля «Песня года», почетный гость Грушинского, Ильменского и десятков других фестивалей авторской песни. В Вильнюсе на прошлой неделе он дал два концерта в рамках международного фестиваля бардов «Это – я».
Автор-исполнитель родом из Риги, сейчас живет в Москве и называет столицу России городом, где у него работа. В то же время он подчеркивает, что русские Прибалтики отличаются от россиян, и отличаются сильно – образом мысли, складом характера и т.д. Но, несмотря на свои прибалтийские корни, в странах Балтии он выступал мало. Вот и в Вильнюсе, по словам В.Третьякова, можно считать, что у него был первый концерт.
Многие годы своей жизни Виктор прожил в Риге. По его словам, изменения в жизни людей происходили на его глазах.
«Во всем том, что произошло, есть какие-то положительные моменты, есть много отрицательных моментов. Общество стало свободным – это хорошо, а то, что люди в основном живут плохо и бедно, во всяком случае, в Латвии, не очень весело», - признался он в разговоре с DELFI.
- Вы сейчас живете в России. Что вы там наблюдаете?
- Россия это место, где я живу и работаю. Я думаю, что я остался рижанином до конца. Я в Прибалтике родился. Все то, что я накопил для дальнейшей жизни, происходило в Риге.
- В Вильнюсе вы выступали в рамках бард-фестиваля. Стереотипное представление о барде – гитара, костер и т.д. О чем сейчас петь барду?
- Давайте определимся с понятиями. Я не пою бардовскую песню.
- Вас так называют?
- Меня так не называют. Я участвовал во многих фестивалях, в том числе я лауреат премии «Шансон года», мои песни поют эстрадные исполнители. Я себя никогда не загонял в рамки какого-либо жанра. Если я выступаю на сцене с гитарой, конечно, меня удобно назвать бардом. Не так давно у меня был юбилейный концерт в Кремлевском дворце с симфоническим оркестром. Это было также замечательно, как под гитару. Я вне жанра, и занимаюсь в жизни тем, что придумываю песни, в которых главенствует смысл. В жанре популярной музыке это на втором плане. В том, что делаю я, главенствуют слово и мысль.
- Это довольно обычная ситуация для многих исполнителей, когда их пытаются причислить к какому-либо жанру, а это оказывается не так.
- Я к этому привык и всегда говорю: давайте не замыкаться на жанре, а говорить о песне со смыслом.
- У вас есть какие-то ориентиры, или же вы просто берете плоть окружающего и формируете из нее то, что вас в определенный момент волнует?
- Если я и хотел к чему-нибудь придти, то, наверное, я уже пришел, поскольку в 50 лет я заслуженный артист России и из поставленных целей все осуществилось. Я не тот молодой человек, который в свое время что-то искал, я нашел. Я пишу о том, что меня волнует в данный момент жизни. Мои личные переживания, вещи, происходящие вокруг меня. И еще, мне нравится быть разным. Я пишу и лирические, и социальные, и философские, и шуточные песни. Мне нравится, когда концерт получается разноплановым.
- Кремлевский дворец, звания – это вам не мешает? Или вы к этому относитесь как чему-то, что, получив, можно поставить на полку?
- Скорее всего, так оно и есть. Это – «несгораемая сумма», которую ты заработал, которая не сгорит и в любом случае она останется с тобой. Поскольку я отмечал 50-летний юбилей, надо было зафиксироваться в этой жизни в том числе и концертом в Кремле с симфоническим оркестром. А титулы и звания пришли сами по себе. Это приятные вещи, данность, и я на этом не заморачиваюсь.
- Некогда вы пели социальные песни. Сейчас вы их не поете, но многие музыканты вернулись к этой тематике, гражданским мотивам. Вы видите в этом смысл?
- Я могу говорить только за себя. Если кто-то из музыкантов решил, что нужно возвращаться к этому и бороться, значит, он так решил. Я пока так не решил, со мной метаморфозы возвращения назад пока не произошло. Я начинал как певец социальных песен. Моя первая пластинка вышла на «Мелодии» в 1990-м году. Из 14 песен лишь одна была лирической. Но года с 1993-го я совсем перестал писать социальные песни. Мне неинтересно заниматься сиюминутными вещами. Это произошло естественным путем, я не давал себе никаких клятв. Мое внутреннее состояние отказалось от тех песен, и я перешел на песни лирические и философские – о жизни, Боге. Что касается социальной тематики и борьбы, лично для себя я в этом смысла не нахожу.
- Все-таки если отнести вас к жанру авторской песни, в каком состоянии сейчас находится этот жанр в России?
- Происходит то, что происходит всегда. Я имею в виду разговоры о том, что авторская песня умирает или возрождается. Я думаю, что всегда, во все времена, в стране было примерно 20% людей, которым нравятся песни со смыслом. И это слушатели авторской песни. Никакие социальные изменения, происходящее в стране на это повлиять не могут. Поэтому, я не думаю, что есть какой-то кризис. В социально обостренные 1990-е годы, времена смены строя, авторская песня была более востребованной, на виду. Я тогда и сам из телевизора не вылезал. Сейчас человека с гитарой перестали по нему показывать. Люди, возможно, «наедятся попсой» и им захочется чего-то другого. Но авторская песня, фестивали авторской песни как проходили, так и проходят.
- Вы говорите, «наедятся попсой». Как вы относитесь к массовой культуре, которой людей «кормят»?
- Ко всему массовому я отношусь очень негативно. Если раньше нас учили, что большинство всегда право, и правда всегда за ним, то, как показала жизнь, получается совсем наоборот. Правы те, кто не в большинстве.
- Как вам концерт в Вильнюсе?
- Хороший концерт. У меня концерты всегда проходят хорошо. Другое дело, что бывает разное количество зрителей: от стадионов до маленьких концертов, как в Вильнюсе. Здесь фактически у меня был первый концерт. Я и в Риге мало выступал. Поэтому мне бы хотелось это наверстать, и я хотел бы приезжать в Прибалтику. Я все-таки здесь себя чувствую дома.
- За прошедшие 20 лет пространство для русского языка сузилось. Вы много ездите, ощущаете это?
- Я могу вот что рассказать. Я объездил пол-Европы, был в США, Израиле и т.д. В Вильнюсе меня поразил зал. Когда я выступаю за границей, это, как правило, русская публика. Я с удивлением столкнулся с тем, что большая часть людей на концерте у вас были литовцы. Чтобы понимать мои песни, нужно как минимум думать на русском языке. Но перед концертом здесь меня представили на литовском языке, и я сразу понял, что что-то не так, и в зале большинство – литовцы. Реакция была потрясающая. Я видел, как одна девушка эмоционально реагировала, живо воспринимала мои песни в ходе концерта, а когда подошла за автографом, я понял, что она вообще не может говорить на русском языке. Меня это потрясло, я впервые столкнулся с не русскоговорящим человеком, который так живо реагирует на мои песни.
- Еще один несгораемый запас?
- Хотелось бы это проверить. Но зал принимал очень хорошо, живо.
- Вы уже больше 20 лет занимаетесь своим делом. Не было мысли что-либо кардинально изменить?
- Я меня никогда не было мысли что-либо менять. Все идет естественным путем, я не строю планов. Без всяких концепций, никогда не заставляю себя писать. Когда мы готовились к концерту в Кремле, я за год не написал ни одной песни, сразу после концерта написал четыре песни.
- Не было желания вернуться в Ригу?
- А смысл? Основная работа у меня в России.
- Что Вас забавляет в жизни?
- Сейчас в жизни мало, что забавляет. Выживание людей вокруг не может забавлять, на это осмотришь с сожалением. Мы родились в одном обществе, до сих пор со скрипом и потерями, в том числе и людскими, переваливаемся в другое общество. Мы посетили сей мир в его минуты роковые.
Но есть одна интересная вещь. Приезжаешь в Европу и понимаешь, что там жить скучно, во всяком случае, человеку с русским менталитетом. Работа, дом, «Мерседес», а у нас то война, то демонстрация, то еще что-то. Нельзя сказать, что это забавляет, но сам процесс интересен.
- Вы не хотели бы жить в Европе?
- Моя аудитория – это Россия. Но, по всей видимости, я все-таки больше европейский человек, чем российский. Россия – это место, где я живу и работаю, но я воспитал себя в Прибалтике и думаю, что я больше европеец.
- Многие в России обращают внимание, что русские из стран Балтии «какие-то не такие». Вы тоже чувствуете, что вы не такой как другие россияне?
- Конечно, и окружающие чувствуют. Я другой. Не знаю, в чем это конкретно выражается, но чем-то я отличаюсь от человека, который вырос в Москве, не говоря уже о другой России.
Константин Амелюшкин, ru.DELFI.lt
25 октября 2011 г.
Композиции В.Третьякова звучат и со сцены Кремлевского дворца в сопровождении оркестра, и в бардовских клубах или, как недавно, в камерной обстановке в Вильнюсе, где он был удивлен тем, что публика в основном состояла из литовцев (обычно на его концертах за рубежом собираются русскоязычные слушатели).
Виктор Третьяков — поэт, композитор, музыкант, певец, лауреат российской Национальной премии «Шансон года», телевизионного фестиваля «Песня года», почетный гость Грушинского, Ильменского и десятков других фестивалей авторской песни. В Вильнюсе на прошлой неделе он дал два концерта в рамках международного фестиваля бардов «Это – я».
Автор-исполнитель родом из Риги, сейчас живет в Москве и называет столицу России городом, где у него работа. В то же время он подчеркивает, что русские Прибалтики отличаются от россиян, и отличаются сильно – образом мысли, складом характера и т.д. Но, несмотря на свои прибалтийские корни, в странах Балтии он выступал мало. Вот и в Вильнюсе, по словам В.Третьякова, можно считать, что у него был первый концерт.
Многие годы своей жизни Виктор прожил в Риге. По его словам, изменения в жизни людей происходили на его глазах.
«Во всем том, что произошло, есть какие-то положительные моменты, есть много отрицательных моментов. Общество стало свободным – это хорошо, а то, что люди в основном живут плохо и бедно, во всяком случае, в Латвии, не очень весело», - признался он в разговоре с DELFI.
- Вы сейчас живете в России. Что вы там наблюдаете?
- Россия это место, где я живу и работаю. Я думаю, что я остался рижанином до конца. Я в Прибалтике родился. Все то, что я накопил для дальнейшей жизни, происходило в Риге.
- В Вильнюсе вы выступали в рамках бард-фестиваля. Стереотипное представление о барде – гитара, костер и т.д. О чем сейчас петь барду?
- Давайте определимся с понятиями. Я не пою бардовскую песню.
- Вас так называют?
- Меня так не называют. Я участвовал во многих фестивалях, в том числе я лауреат премии «Шансон года», мои песни поют эстрадные исполнители. Я себя никогда не загонял в рамки какого-либо жанра. Если я выступаю на сцене с гитарой, конечно, меня удобно назвать бардом. Не так давно у меня был юбилейный концерт в Кремлевском дворце с симфоническим оркестром. Это было также замечательно, как под гитару. Я вне жанра, и занимаюсь в жизни тем, что придумываю песни, в которых главенствует смысл. В жанре популярной музыке это на втором плане. В том, что делаю я, главенствуют слово и мысль.
- Это довольно обычная ситуация для многих исполнителей, когда их пытаются причислить к какому-либо жанру, а это оказывается не так.
- Я к этому привык и всегда говорю: давайте не замыкаться на жанре, а говорить о песне со смыслом.
- У вас есть какие-то ориентиры, или же вы просто берете плоть окружающего и формируете из нее то, что вас в определенный момент волнует?
- Если я и хотел к чему-нибудь придти, то, наверное, я уже пришел, поскольку в 50 лет я заслуженный артист России и из поставленных целей все осуществилось. Я не тот молодой человек, который в свое время что-то искал, я нашел. Я пишу о том, что меня волнует в данный момент жизни. Мои личные переживания, вещи, происходящие вокруг меня. И еще, мне нравится быть разным. Я пишу и лирические, и социальные, и философские, и шуточные песни. Мне нравится, когда концерт получается разноплановым.
- Кремлевский дворец, звания – это вам не мешает? Или вы к этому относитесь как чему-то, что, получив, можно поставить на полку?
- Скорее всего, так оно и есть. Это – «несгораемая сумма», которую ты заработал, которая не сгорит и в любом случае она останется с тобой. Поскольку я отмечал 50-летний юбилей, надо было зафиксироваться в этой жизни в том числе и концертом в Кремле с симфоническим оркестром. А титулы и звания пришли сами по себе. Это приятные вещи, данность, и я на этом не заморачиваюсь.
- Некогда вы пели социальные песни. Сейчас вы их не поете, но многие музыканты вернулись к этой тематике, гражданским мотивам. Вы видите в этом смысл?
- Я могу говорить только за себя. Если кто-то из музыкантов решил, что нужно возвращаться к этому и бороться, значит, он так решил. Я пока так не решил, со мной метаморфозы возвращения назад пока не произошло. Я начинал как певец социальных песен. Моя первая пластинка вышла на «Мелодии» в 1990-м году. Из 14 песен лишь одна была лирической. Но года с 1993-го я совсем перестал писать социальные песни. Мне неинтересно заниматься сиюминутными вещами. Это произошло естественным путем, я не давал себе никаких клятв. Мое внутреннее состояние отказалось от тех песен, и я перешел на песни лирические и философские – о жизни, Боге. Что касается социальной тематики и борьбы, лично для себя я в этом смысла не нахожу.
- Все-таки если отнести вас к жанру авторской песни, в каком состоянии сейчас находится этот жанр в России?
- Происходит то, что происходит всегда. Я имею в виду разговоры о том, что авторская песня умирает или возрождается. Я думаю, что всегда, во все времена, в стране было примерно 20% людей, которым нравятся песни со смыслом. И это слушатели авторской песни. Никакие социальные изменения, происходящее в стране на это повлиять не могут. Поэтому, я не думаю, что есть какой-то кризис. В социально обостренные 1990-е годы, времена смены строя, авторская песня была более востребованной, на виду. Я тогда и сам из телевизора не вылезал. Сейчас человека с гитарой перестали по нему показывать. Люди, возможно, «наедятся попсой» и им захочется чего-то другого. Но авторская песня, фестивали авторской песни как проходили, так и проходят.
- Вы говорите, «наедятся попсой». Как вы относитесь к массовой культуре, которой людей «кормят»?
- Ко всему массовому я отношусь очень негативно. Если раньше нас учили, что большинство всегда право, и правда всегда за ним, то, как показала жизнь, получается совсем наоборот. Правы те, кто не в большинстве.
- Как вам концерт в Вильнюсе?
- Хороший концерт. У меня концерты всегда проходят хорошо. Другое дело, что бывает разное количество зрителей: от стадионов до маленьких концертов, как в Вильнюсе. Здесь фактически у меня был первый концерт. Я и в Риге мало выступал. Поэтому мне бы хотелось это наверстать, и я хотел бы приезжать в Прибалтику. Я все-таки здесь себя чувствую дома.
- За прошедшие 20 лет пространство для русского языка сузилось. Вы много ездите, ощущаете это?
- Я могу вот что рассказать. Я объездил пол-Европы, был в США, Израиле и т.д. В Вильнюсе меня поразил зал. Когда я выступаю за границей, это, как правило, русская публика. Я с удивлением столкнулся с тем, что большая часть людей на концерте у вас были литовцы. Чтобы понимать мои песни, нужно как минимум думать на русском языке. Но перед концертом здесь меня представили на литовском языке, и я сразу понял, что что-то не так, и в зале большинство – литовцы. Реакция была потрясающая. Я видел, как одна девушка эмоционально реагировала, живо воспринимала мои песни в ходе концерта, а когда подошла за автографом, я понял, что она вообще не может говорить на русском языке. Меня это потрясло, я впервые столкнулся с не русскоговорящим человеком, который так живо реагирует на мои песни.
- Еще один несгораемый запас?
- Хотелось бы это проверить. Но зал принимал очень хорошо, живо.
- Вы уже больше 20 лет занимаетесь своим делом. Не было мысли что-либо кардинально изменить?
- Я меня никогда не было мысли что-либо менять. Все идет естественным путем, я не строю планов. Без всяких концепций, никогда не заставляю себя писать. Когда мы готовились к концерту в Кремле, я за год не написал ни одной песни, сразу после концерта написал четыре песни.
- Не было желания вернуться в Ригу?
- А смысл? Основная работа у меня в России.
- Что Вас забавляет в жизни?
- Сейчас в жизни мало, что забавляет. Выживание людей вокруг не может забавлять, на это осмотришь с сожалением. Мы родились в одном обществе, до сих пор со скрипом и потерями, в том числе и людскими, переваливаемся в другое общество. Мы посетили сей мир в его минуты роковые.
Но есть одна интересная вещь. Приезжаешь в Европу и понимаешь, что там жить скучно, во всяком случае, человеку с русским менталитетом. Работа, дом, «Мерседес», а у нас то война, то демонстрация, то еще что-то. Нельзя сказать, что это забавляет, но сам процесс интересен.
- Вы не хотели бы жить в Европе?
- Моя аудитория – это Россия. Но, по всей видимости, я все-таки больше европейский человек, чем российский. Россия – это место, где я живу и работаю, но я воспитал себя в Прибалтике и думаю, что я больше европеец.
- Многие в России обращают внимание, что русские из стран Балтии «какие-то не такие». Вы тоже чувствуете, что вы не такой как другие россияне?
- Конечно, и окружающие чувствуют. Я другой. Не знаю, в чем это конкретно выражается, но чем-то я отличаюсь от человека, который вырос в Москве, не говоря уже о другой России.
Константин Амелюшкин, ru.DELFI.lt
25 октября 2011 г.
