Елена Ваенга: «У меня свои, особые, поклонники. Это мой мир и мой народ!»
– Лена, вы родились в Североморске, столице Северного флота. А родители ваши – коренные петербуржцы, тоже из холодного, в общем-то, города. Как вы полагаете, это отразилось на вашем характере?
–(Удивленно вскидывает брови) Мама дорогая... Я только сейчас поняла, что у меня родители – коренные петербуржцы. Никогда раньше об этом не задумывалась! Мне кажется, что принадлежность к какому-то городу не отражается на человеке. Во всяком случае, нордический Питер на мне сильно не отразился. Я не сдержанна, не собрана, не сконцентрирована и уж точно – не холодна!
– А я вижу в вас кое-что от вашего дедушки-контр-адмирала... Говорите – прямо как шпагой размахиваете, сидя на боевом коне!
– (Смеется) Ну да, это мне через поколение передалось. Мой дед действительно был настоящим контр-адмиралом, строгий был до ужаса. И мать мою так воспитывал. И мама моя стала такой, как дед ее воспитал, боевая, в общем-то. Ну, а я – вторая мама! Да и другой дедушка, по линии отца, тоже «бойцом» был. 35 лет работал на стратегически важном заводе в Питере. И был убежденным коммунистом: из тех, которые считали, что все должно быть честно и правильно, и все должны работать, не щадя себя. Вот и я, наверное, такая же – прямолинейная идеалистка. Так что это не город виноват, а, скорее, гены!
– Ваша прямолинейность в жизни больше мешает? Или все-таки помогает?
– Немного мешает. От нее всем очень неудобно. Но она живет во мне, не могу же я поменять характер! Поздно. Поэтому я обычно или молчу (если могу молчать) или если уж говорю, то всегда то, что думаю. Если вы увидите, что на предложенный вопрос я отмалчиваюсь, то это будет знак, что Ваенге этот вопрос претит, она считает его откровенной провокацией. Но уж если я решила открыть рот, то мало никому не покажется.
– И часто вы судите других?
– Не очень. Больше себя сужу. Вот себя я сужу: ого-го как! Просто поедом поедаю! Совесть мешает мне жить спокойно. Иногда как накатит: «Фу, как ты говоришь! Фу, что ты натворила! Фу, как ты себя ведешь, Ваенга!» Просто ужас какой-то. Но, с другой стороны, я себя и похвалить могу, если, конечно, есть за что. Например, если концерт хорошо отработала, могу подойти к зеркалу и сказать: «Ай, какая же я молодец! Я сделала все даже не на 100 процентов, а на все 150!» Хвалить себя надо обязательно. Хотя бы иногда.
– На ваших концертах зрителей всегда поражает мистическая энергетика, которой вы оковываете зал. Обычно это называют артистической харизмой. Но, знаете... есть люди в вашей же артистической среде, которые считают, что вы – медиум. И используете оккультные приемы во время выступлений... Давайте попробуем сейчас отделить зерна от плевел.
– Вот вам мой ответ: я – верующая православная христианка! И Бога боюсь, чтобы позволять себе заниматься всякими оккультными делами. Я вообще редкий концерт начинаю без молитвы. Потому что знаю: если я не буду нести разумное, доброе и вечное, у меня и микрофон выключится, и голос пропадет, и ноту не ту возьму – Бог меня накажет. Так что давайте лучше говорить о харизме, здесь больше правды... Откуда она у меня взялась, я вам не скажу, потому что сама не знаю. Просто я каждый раз пою, как в последний раз! И всегда думаю о том, о чем я пою. А, во-вторых, когда я выхожу на сцену, мне кажется, что в зале – совершенно новые мне люди. И я очень хочу им рассказать свои песни. «Вы же не слышали еще! Сейчас я поделюсь с вами этой историей...» Вот потому, наверное, и приходит ощущение слияния со зрителем: как в первый или как в последний в раз в жизни! Я же по жизни очень общительный человек. И всякий раз переношу свое желание общаться на сцену. Этим и объясняется то, почему я так много всего рассказываю зрителям в перерывах между песнями. Но будьте уверены: всё, что я рассказываю – всё правда, взятая из жизни. Поэтому зритель тут же настраивается на мою волну. Никакого оккультизма – так и передайте тем, кто эти слухи обо мне распространяет.
–Договорились. Давайте тогда и о вашем сценическом имени поговорим. Признаться, оно очень перекликается с именем знаменитой болгарской целительницы Ванги. Скажете, тоже случайность?
– Все очень просто. Я родилась в городе Североморске. А до 1974 года этот город знаете, как назывался? Верхней Ваенгой и Нижней Ваенгой. Так же называлась и речка, где стоял роддом, в котором я появилась на свет. Поэтому когда встал вопрос о сценическом имени, моя мудрая мама возьми и скажи: «А возьми-ка своей фамилией речку, на которой ты родилась! И стань Ваенгой!» Вот так и родилась певица Ваенга. Так что мама меня родила, считай, дважды: как человека и как актрису. А с мамой я вообще никогда не спорю. Мама всегда всеправильно говорит!
– Вашими главными судьями вы всегда считали своих родных: вашего отца – давнего и очень строго критика. Маму, которая «всегда все правильно говорит». И, наконец, свою бабушку, которая неизменно сидит на ваших концертах в зале «Октябрьский» на 17 ряду... Значит ли это, что вам не интересны мнения профессиональных музыкальных критиков, скажем, уровня Бориса Барабанова или Артемия Троицкого?
– Мнения этих людей, которых вы сейчас назвали, для меня не просто дороги. Я их даже боюсь! Хотя я, наверное, знаю, что сказал бы обо мне, например, Троицкий.
– Ну и...
– Он обязательно сказал бы про харизму. Отметил бы, что пашу я на своих сольниках на тысячу процентов. Наверное, обратил бы внимание на моих музыкантов, особенно на гитариста. А у меня гитарист и вправду чумовой, мирового уровня! Но это – если бы он пришел на мой концерт. Если же он просто послушает мой диск, то это будет, конечно, не то. Там же много электронной музыки. А великие критики это дело не любят. К тому же концерт и диск – это разные вещи. Я знаю, что любит Троицкий. У нас в Питере есть музыкальный магазин, куда Артемий сдает часть своей знаменитой коллекции. Так вот я уже потратила неприлично много денег, скупая все, что сдает туда Артемий. Я слушаю музыку, которую слушает он. Поэтому у меня и есть уверенность, что сказал бы обо мне Артемий Троицкий, если пришел взглянуть на меня. А вот что сказал бы Борис Барабанов – это еще большой вопрос! Вот 12 ноября у меня в Кремле будет большой сольный концерт, может, он и придет... (Ровно через 20 дней после этого интервью на «Радио Шансон» вдруг позвонил Борис Барабанов из «Коммерсанта» и спросил, как можно аккредитоваться на концерт Ваенги. Мистика? – прим. авт.)
–Однажды вы рассказали, как ездили на пикник вместе со своими многочисленными поклонниками. И часто вы такое практикуете?
– Не часто, к сожалению. Это и было-то всего один раз. Просто все совпало: они организовали пикник, а у меня было свободное время. И я пришла! Вот и всё. А вообще я очень люблю со своими поклонниками общаться. В Питере, например, я часто хожу на такие встречи в магазин «Буквоед». У нас там всегда многолюдно и очень весело. Вот до Нового Года еще один «Буквоед» устрою. Обязательно! Мне очень нравится, когда мне в лицо люди задаютпрямые вопросы. Я люблю критику, когда она обоснованная. Когда меня – раз! – и поймали за хвост. И задали вопрос в лоб. «Вот и отвечай, Лена!» У меня – свои, особые, поклонники. Это – мой мир и мой народ.
– Что же это за люди?
– Вам коротко? Пожалуйста! Мои поклонники не слушают группы «Руки вверх!» или «Пропаганду». Они не любят тупых и пустых песен. Поэтому когда я открываю рот, я очень хорошо фильтрую все, что я говорю и как я говорю. Просто мои зрители – они умнее меня. Умнее и образованнее. И я обязана как-то тянуться до их уровня, чтобы им соответствовать. А дураки на мои концерты не ходят.
– Зато на ваши концерты постоянно ходят члены вашей семьи.
– Да, я очень горжусь своей семьей. Это мой тыл реальный: от бабушки и мамы до мужа родного.
– Ваш муж, если не ошибаюсь, является вашим же продюсером?
– Да. Но вы ведь хотите от меня большего, чем односложный ответ?
– Если это, конечно, возможно...
– Я так и знала! Ладно, получайте. Он – бизнесмен и очень рискованный человек. И еще – невероятно терпеливый муж. Но со мной на гастроли он, как правило, никогда не ездит. Вы спросите, почему? Да потому что такой треш могу выдерживать только я. И пашу я по 12 часов в сутки. Он часто говорит мне, что я не умею отдыхать. Наверное, он прав. У меня с этим действительно большие проблемы. Мне и врачи говорят: «Прекратите столько пахать! Умейте же расслабляться!» А я не могу никак этому научиться! Например, если я залезу в бассейн, мне тут же надо играть в баскетбол. Вот сегодня только вошла в море (интервью проходило в Греции – прим. авт) – ко мне тут же подплыли охранники в лодке и вежливо попросили вернуться к берегу. А почему, спрашивается? Да потому, что я поставила себе планку: доплыть до самого дальнего буйка. Откуда же я знала, что этот буй поставили вовсе не для меня, а для кораблей! А я ведь до него почти уже доплыла. Но была остановлена спасателями. Такой вот дедушка сидит во мне... Просто мне нужно всегда созидать, действовать и трудоголить.
– Можно себе представить, какой вы будете мамой, когда ребенка родите...
– О-о, я буду плохой мамой, в хорошем смысле этого слова! Я ведь, признаться, давно мечтаю о детях, о пятерых – не меньше! Только, боюсь, что у них не будет нормального детства. Потому что в три годика у них должны уже быть гувернантки, которые будут учить их французскому, английскому и обязательно итальянскому языкам. Еще они будут активно заниматься спортом, чтобы быть сильными и здоровыми, будут много читать, чтобы быть образованными и будут много работать, потому что это созидает человека... Но зато уж когда у них пойдут в школе пятерки, у них обязательно будет и «Диснейленд», и красивые игрушки, и красивая одежда... У них будет все!
– А чего еще хочет от жизни Елена Ваенга? Или, по большому счету, у нее уже все есть?
– (Задумывается). Хочу, чтобы мои дети, которых я еще не родила, но рожу обязательно, выросли бы порядочными людьми. На это мы потратим лет двадцать, как минимум. Хочу успеть свозить свою бабушку в Париж, она ведь там никогда не была. А я обожаю свою бабушку! Безумно хочу, чтобы мои родители были как можно дольше здоровы. (В глазах Ваенги блестят крупные слезы). Чтобы почаще они ездили отдыхать и меньше бы нервничали. Хочу, чтобы моя дорогая мама стала носить, а не беречь, свою новую шубу, которую я ей подарила... И чтобы ей всегда хватало сил ощущать прелесть благодарности от своих детей! Ну, и себе, конечно, тоже хочу немножко. Хочу быть здоровой в 80 лет. А умереть в 100...
Беседовала Татьяна Феоктистова
–(Удивленно вскидывает брови) Мама дорогая... Я только сейчас поняла, что у меня родители – коренные петербуржцы. Никогда раньше об этом не задумывалась! Мне кажется, что принадлежность к какому-то городу не отражается на человеке. Во всяком случае, нордический Питер на мне сильно не отразился. Я не сдержанна, не собрана, не сконцентрирована и уж точно – не холодна!
– А я вижу в вас кое-что от вашего дедушки-контр-адмирала... Говорите – прямо как шпагой размахиваете, сидя на боевом коне!
– (Смеется) Ну да, это мне через поколение передалось. Мой дед действительно был настоящим контр-адмиралом, строгий был до ужаса. И мать мою так воспитывал. И мама моя стала такой, как дед ее воспитал, боевая, в общем-то. Ну, а я – вторая мама! Да и другой дедушка, по линии отца, тоже «бойцом» был. 35 лет работал на стратегически важном заводе в Питере. И был убежденным коммунистом: из тех, которые считали, что все должно быть честно и правильно, и все должны работать, не щадя себя. Вот и я, наверное, такая же – прямолинейная идеалистка. Так что это не город виноват, а, скорее, гены!
– Ваша прямолинейность в жизни больше мешает? Или все-таки помогает?
– Немного мешает. От нее всем очень неудобно. Но она живет во мне, не могу же я поменять характер! Поздно. Поэтому я обычно или молчу (если могу молчать) или если уж говорю, то всегда то, что думаю. Если вы увидите, что на предложенный вопрос я отмалчиваюсь, то это будет знак, что Ваенге этот вопрос претит, она считает его откровенной провокацией. Но уж если я решила открыть рот, то мало никому не покажется.
– И часто вы судите других?
– Не очень. Больше себя сужу. Вот себя я сужу: ого-го как! Просто поедом поедаю! Совесть мешает мне жить спокойно. Иногда как накатит: «Фу, как ты говоришь! Фу, что ты натворила! Фу, как ты себя ведешь, Ваенга!» Просто ужас какой-то. Но, с другой стороны, я себя и похвалить могу, если, конечно, есть за что. Например, если концерт хорошо отработала, могу подойти к зеркалу и сказать: «Ай, какая же я молодец! Я сделала все даже не на 100 процентов, а на все 150!» Хвалить себя надо обязательно. Хотя бы иногда.
– На ваших концертах зрителей всегда поражает мистическая энергетика, которой вы оковываете зал. Обычно это называют артистической харизмой. Но, знаете... есть люди в вашей же артистической среде, которые считают, что вы – медиум. И используете оккультные приемы во время выступлений... Давайте попробуем сейчас отделить зерна от плевел.
– Вот вам мой ответ: я – верующая православная христианка! И Бога боюсь, чтобы позволять себе заниматься всякими оккультными делами. Я вообще редкий концерт начинаю без молитвы. Потому что знаю: если я не буду нести разумное, доброе и вечное, у меня и микрофон выключится, и голос пропадет, и ноту не ту возьму – Бог меня накажет. Так что давайте лучше говорить о харизме, здесь больше правды... Откуда она у меня взялась, я вам не скажу, потому что сама не знаю. Просто я каждый раз пою, как в последний раз! И всегда думаю о том, о чем я пою. А, во-вторых, когда я выхожу на сцену, мне кажется, что в зале – совершенно новые мне люди. И я очень хочу им рассказать свои песни. «Вы же не слышали еще! Сейчас я поделюсь с вами этой историей...» Вот потому, наверное, и приходит ощущение слияния со зрителем: как в первый или как в последний в раз в жизни! Я же по жизни очень общительный человек. И всякий раз переношу свое желание общаться на сцену. Этим и объясняется то, почему я так много всего рассказываю зрителям в перерывах между песнями. Но будьте уверены: всё, что я рассказываю – всё правда, взятая из жизни. Поэтому зритель тут же настраивается на мою волну. Никакого оккультизма – так и передайте тем, кто эти слухи обо мне распространяет.
–Договорились. Давайте тогда и о вашем сценическом имени поговорим. Признаться, оно очень перекликается с именем знаменитой болгарской целительницы Ванги. Скажете, тоже случайность?
– Все очень просто. Я родилась в городе Североморске. А до 1974 года этот город знаете, как назывался? Верхней Ваенгой и Нижней Ваенгой. Так же называлась и речка, где стоял роддом, в котором я появилась на свет. Поэтому когда встал вопрос о сценическом имени, моя мудрая мама возьми и скажи: «А возьми-ка своей фамилией речку, на которой ты родилась! И стань Ваенгой!» Вот так и родилась певица Ваенга. Так что мама меня родила, считай, дважды: как человека и как актрису. А с мамой я вообще никогда не спорю. Мама всегда всеправильно говорит!
– Вашими главными судьями вы всегда считали своих родных: вашего отца – давнего и очень строго критика. Маму, которая «всегда все правильно говорит». И, наконец, свою бабушку, которая неизменно сидит на ваших концертах в зале «Октябрьский» на 17 ряду... Значит ли это, что вам не интересны мнения профессиональных музыкальных критиков, скажем, уровня Бориса Барабанова или Артемия Троицкого?
– Мнения этих людей, которых вы сейчас назвали, для меня не просто дороги. Я их даже боюсь! Хотя я, наверное, знаю, что сказал бы обо мне, например, Троицкий.
– Ну и...
– Он обязательно сказал бы про харизму. Отметил бы, что пашу я на своих сольниках на тысячу процентов. Наверное, обратил бы внимание на моих музыкантов, особенно на гитариста. А у меня гитарист и вправду чумовой, мирового уровня! Но это – если бы он пришел на мой концерт. Если же он просто послушает мой диск, то это будет, конечно, не то. Там же много электронной музыки. А великие критики это дело не любят. К тому же концерт и диск – это разные вещи. Я знаю, что любит Троицкий. У нас в Питере есть музыкальный магазин, куда Артемий сдает часть своей знаменитой коллекции. Так вот я уже потратила неприлично много денег, скупая все, что сдает туда Артемий. Я слушаю музыку, которую слушает он. Поэтому у меня и есть уверенность, что сказал бы обо мне Артемий Троицкий, если пришел взглянуть на меня. А вот что сказал бы Борис Барабанов – это еще большой вопрос! Вот 12 ноября у меня в Кремле будет большой сольный концерт, может, он и придет... (Ровно через 20 дней после этого интервью на «Радио Шансон» вдруг позвонил Борис Барабанов из «Коммерсанта» и спросил, как можно аккредитоваться на концерт Ваенги. Мистика? – прим. авт.)
–Однажды вы рассказали, как ездили на пикник вместе со своими многочисленными поклонниками. И часто вы такое практикуете?
– Не часто, к сожалению. Это и было-то всего один раз. Просто все совпало: они организовали пикник, а у меня было свободное время. И я пришла! Вот и всё. А вообще я очень люблю со своими поклонниками общаться. В Питере, например, я часто хожу на такие встречи в магазин «Буквоед». У нас там всегда многолюдно и очень весело. Вот до Нового Года еще один «Буквоед» устрою. Обязательно! Мне очень нравится, когда мне в лицо люди задаютпрямые вопросы. Я люблю критику, когда она обоснованная. Когда меня – раз! – и поймали за хвост. И задали вопрос в лоб. «Вот и отвечай, Лена!» У меня – свои, особые, поклонники. Это – мой мир и мой народ.
– Что же это за люди?
– Вам коротко? Пожалуйста! Мои поклонники не слушают группы «Руки вверх!» или «Пропаганду». Они не любят тупых и пустых песен. Поэтому когда я открываю рот, я очень хорошо фильтрую все, что я говорю и как я говорю. Просто мои зрители – они умнее меня. Умнее и образованнее. И я обязана как-то тянуться до их уровня, чтобы им соответствовать. А дураки на мои концерты не ходят.
– Зато на ваши концерты постоянно ходят члены вашей семьи.
– Да, я очень горжусь своей семьей. Это мой тыл реальный: от бабушки и мамы до мужа родного.
– Ваш муж, если не ошибаюсь, является вашим же продюсером?
– Да. Но вы ведь хотите от меня большего, чем односложный ответ?
– Если это, конечно, возможно...
– Я так и знала! Ладно, получайте. Он – бизнесмен и очень рискованный человек. И еще – невероятно терпеливый муж. Но со мной на гастроли он, как правило, никогда не ездит. Вы спросите, почему? Да потому что такой треш могу выдерживать только я. И пашу я по 12 часов в сутки. Он часто говорит мне, что я не умею отдыхать. Наверное, он прав. У меня с этим действительно большие проблемы. Мне и врачи говорят: «Прекратите столько пахать! Умейте же расслабляться!» А я не могу никак этому научиться! Например, если я залезу в бассейн, мне тут же надо играть в баскетбол. Вот сегодня только вошла в море (интервью проходило в Греции – прим. авт) – ко мне тут же подплыли охранники в лодке и вежливо попросили вернуться к берегу. А почему, спрашивается? Да потому, что я поставила себе планку: доплыть до самого дальнего буйка. Откуда же я знала, что этот буй поставили вовсе не для меня, а для кораблей! А я ведь до него почти уже доплыла. Но была остановлена спасателями. Такой вот дедушка сидит во мне... Просто мне нужно всегда созидать, действовать и трудоголить.
– Можно себе представить, какой вы будете мамой, когда ребенка родите...
– О-о, я буду плохой мамой, в хорошем смысле этого слова! Я ведь, признаться, давно мечтаю о детях, о пятерых – не меньше! Только, боюсь, что у них не будет нормального детства. Потому что в три годика у них должны уже быть гувернантки, которые будут учить их французскому, английскому и обязательно итальянскому языкам. Еще они будут активно заниматься спортом, чтобы быть сильными и здоровыми, будут много читать, чтобы быть образованными и будут много работать, потому что это созидает человека... Но зато уж когда у них пойдут в школе пятерки, у них обязательно будет и «Диснейленд», и красивые игрушки, и красивая одежда... У них будет все!
– А чего еще хочет от жизни Елена Ваенга? Или, по большому счету, у нее уже все есть?
– (Задумывается). Хочу, чтобы мои дети, которых я еще не родила, но рожу обязательно, выросли бы порядочными людьми. На это мы потратим лет двадцать, как минимум. Хочу успеть свозить свою бабушку в Париж, она ведь там никогда не была. А я обожаю свою бабушку! Безумно хочу, чтобы мои родители были как можно дольше здоровы. (В глазах Ваенги блестят крупные слезы). Чтобы почаще они ездили отдыхать и меньше бы нервничали. Хочу, чтобы моя дорогая мама стала носить, а не беречь, свою новую шубу, которую я ей подарила... И чтобы ей всегда хватало сил ощущать прелесть благодарности от своих детей! Ну, и себе, конечно, тоже хочу немножко. Хочу быть здоровой в 80 лет. А умереть в 100...
Беседовала Татьяна Феоктистова
