Жив ли русский шансон?
Проблематика русского шансона всегда занимала и музыкальных критиков, и любителей жанровой песни. Мне же хочется поразмышлять об израильской «ипостаси» этого песенного стиля.
Русский шансон — в дословном переводе — русская песня, но с начала 90-х годов прошлого века это явление понимается как специфическая душевная песня свободного содержания, неподвластная цензуре, с повествованием о тяжелых невзгодах. Причем частенько такого рода песни исполняли не профессиональные певцы, а обычные люди, душевный порыв которых находил отклик в сердце слушателя.
Когда коммерциализация нанесла невосполнимый урон искусству в целом, русский шансон не стал исключением, потому что потерял свою неповторимость и искренность. Само название стиля стало только брендом, и едва ли не все, кому не лень, повалили в студии и на концертные площадки.
В понимании многих шансон стоит на трех столпах: ностальгии, запретных темах и душе кабацкой. В связи с Израилем, кажется, есть смысл говорить о ностальгии. Однако и здесь ее не найдешь в эпоху глобализации. Квартирный вопрос стоит остро, как и раньше, но зато в любое место на карте, по которому тоскуешь, теперь можно поехать. Купил билет, слетал, посетил вожделенные просторы — и ностальгическая жажда утолена…
Вот почему в израильских русских ресторанах поется и принимается публикой в основном веселая зажигательная музыка — прошел период тоски. Вот почему нет и не может быть в стране еврейской ярких представителей русского городского романса, и это говорится не в укор культуре русскоязычного Израиля. Ведь на родине жанровой песни, в России, дела обстоят не многим лучше.
Возьмем популярное понятие 1990-х — «легенда жанра». Кто остался таковым? На мой взгляд, полноценной легендой русского шансона можно считать автора, исполняющего песни собственного сочинения в соответствующем стиле, имеющего узнаваемый голос, индивидуальный «почерк». И еще особенный, присущий исключительно авторской песне, нерв. В связи с этими критериями можно назвать двоих: Михаила Круга и Ивана Кучина Почему? Да потому что оба преподносили и преподносят народу жизненные истории, звучали и звучат в ресторанах и авто, не пели чужих песен и не изменяли себе. При этом Круг, пожалуй, персона помасштабней… И памятник ему воздвигли в родной Твери, и народом любим, как никто другой. Ведь неслучайно бытует высказывание: «Шансон мне не нравится, а вот Круг — это круто»! Просто Михаил поднялся над жанром…
Лучшие образцы русского шансона в прошлые десятилетия писались и появлялись в нужде, в изгнании, в неволе или просто в иррациональном состоянии стресса и замешательства. Трудно сказать, какие обстоятельства способны в будущем возродить русский шансон. Быть может, память о нем сохранит и «еврейско-русский воздух», коим пока что дышат немало людей и в Израиле, и в России.
Газета живого слова «Информпространство» , №122 2009 год
Павел Беккерман
Русский шансон — в дословном переводе — русская песня, но с начала 90-х годов прошлого века это явление понимается как специфическая душевная песня свободного содержания, неподвластная цензуре, с повествованием о тяжелых невзгодах. Причем частенько такого рода песни исполняли не профессиональные певцы, а обычные люди, душевный порыв которых находил отклик в сердце слушателя.
Когда коммерциализация нанесла невосполнимый урон искусству в целом, русский шансон не стал исключением, потому что потерял свою неповторимость и искренность. Само название стиля стало только брендом, и едва ли не все, кому не лень, повалили в студии и на концертные площадки.
В понимании многих шансон стоит на трех столпах: ностальгии, запретных темах и душе кабацкой. В связи с Израилем, кажется, есть смысл говорить о ностальгии. Однако и здесь ее не найдешь в эпоху глобализации. Квартирный вопрос стоит остро, как и раньше, но зато в любое место на карте, по которому тоскуешь, теперь можно поехать. Купил билет, слетал, посетил вожделенные просторы — и ностальгическая жажда утолена…
Вот почему в израильских русских ресторанах поется и принимается публикой в основном веселая зажигательная музыка — прошел период тоски. Вот почему нет и не может быть в стране еврейской ярких представителей русского городского романса, и это говорится не в укор культуре русскоязычного Израиля. Ведь на родине жанровой песни, в России, дела обстоят не многим лучше.
Возьмем популярное понятие 1990-х — «легенда жанра». Кто остался таковым? На мой взгляд, полноценной легендой русского шансона можно считать автора, исполняющего песни собственного сочинения в соответствующем стиле, имеющего узнаваемый голос, индивидуальный «почерк». И еще особенный, присущий исключительно авторской песне, нерв. В связи с этими критериями можно назвать двоих: Михаила Круга и Ивана Кучина Почему? Да потому что оба преподносили и преподносят народу жизненные истории, звучали и звучат в ресторанах и авто, не пели чужих песен и не изменяли себе. При этом Круг, пожалуй, персона помасштабней… И памятник ему воздвигли в родной Твери, и народом любим, как никто другой. Ведь неслучайно бытует высказывание: «Шансон мне не нравится, а вот Круг — это круто»! Просто Михаил поднялся над жанром…
Лучшие образцы русского шансона в прошлые десятилетия писались и появлялись в нужде, в изгнании, в неволе или просто в иррациональном состоянии стресса и замешательства. Трудно сказать, какие обстоятельства способны в будущем возродить русский шансон. Быть может, память о нем сохранит и «еврейско-русский воздух», коим пока что дышат немало людей и в Израиле, и в России.
Газета живого слова «Информпространство» , №122 2009 год
Павел Беккерман
