Памяти Сергея Коржукова: «Какая музыка жила в нем, это ж надо!»
Так уж вышло, что впервые записи песен в исполнении Коржукова я услышала только после его смерти. Услышала случайно, до этого жанр исчерпывался для меня парой песен Новикова и Шуфутинского. Мне тогда лет 17 было, и мои музыкальные пристрастия лежали в области хорошего отечественного и зарубежного рока -песен со смыслом. Но то, ЧТО пел этот незнакомый голос с кассеты и то, КАК он это пел, показалось мне несоизмеримо выше и чище всего прочего: "Остальное показалось суета..." Пусть это банально звучит, но я заново открыла для себя мир, я вдруг поняла главное в нем. Человеческая боль, любовь, вера... Герой этих песен — человек оступившийся, но не опустившийся: не убивший, не предавший, не ставший зверем на лагерной пайке, — стал мне глубоко симпатичен и близок. Тогда я узнала историю бывшего политзаключенного, а ныне известного и признанного поэта Михаила Танича, узнала о его проекте — группе "Лесоповал". О том, что человека, вдыхающего в стихи Танича жизнь своей удивительной музыкой и голосом — Сергея Коржукова — больше нет. Сильный глухой удар. В голову. В сердце. Помните, у Есенина:
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Почти одновременно я познакомилась с творчеством современного "Лесоповала". Я люблю и уважаю ребят за их талант, но, как мне кажется сейчас, Сергей Коржуков был вершиной "Лесоповала". Было в нем что-то такое, чего всем нам недостает.
12 февраля Сергею Коржукову исполнилось бы 46 лет. Но ему навсегда 35. Вот уже 11 лет прошло после трагической гибели Сережи, а на его могилу до сих пор несут живые цветы, кровью сердца пишут ему стихи. Многие из тех, кто приходит почтить память первого "лесоповальца", не были знакомы с ним лично, а некоторые, как и я, услышали голос Сергея уже после его смерти. Но из года в год они приходят на Даниловское кладбище помянуть Сережу, сказать теплые слова его маме Марии Васильевне. Здесь редко произносят громкие пафосные речи, все больше говорят тихо, сердцем. И помогают конкретными делами: кто оградку красит, кто за могилой ухаживает.
Ребята из сегодняшнего состава "Лесоповала" обязательно приезжают помянуть первого солиста, обычно на следующий день после даты — чтобы народу было поменьше и из чувства такта к Марии Васильевне, матери Сергея.
Это святая женщина. Ей выпало нести самый тяжкий крест, который может достаться матери: похоронив молодого, талантливого, замечательного сына, она 11 лет приходит на кладбище, встречается с поклонниками Сергея, принимает их слезы, слова памяти и благодарит за то, что Сергей продолжает жить в их сердцах.
Обо всем этом — от рождения до гибели Сергея — написала в своих воспоминаниях Мария Васильевна. Она одна имела моральное право выпускать такую книгу. Как самый близкий человек. Как верный хранитель всех записей и материалов Сережи. Как мать.
Однако — вот парадокс. Книга написана, но не издана, и дойдет ли она до поклонников Сергея Коржукова — большой вопрос. Все издательства, в которые обращалась Мария Васильевна, даже принимать ее отказались, мотивируя это неактуальностью книги на сегодня. Дескать, поезд ушел, кому это теперь надо... Вот если бы тогда, одиннадцать лет назад!..
* * *
Мария Васильевна написала книгу воспоминаний о сыне, назвав ее просто и красноречиво: "Я куплю тебе дом". Наверное, книга, написанная любым другим автором, была бы мною отвергнута на подсознательном уровне: после смерти известных людей обычно многие стараются что-то о них "вспомнить", плохое ли, хорошее, пусть даже невпопад. И тем больнее оттого, что Сергей был необыкновенно чистым и светлым человеком.
До сих пор многие продолжают считать, что Сергей Коржуков был наркоманом или, как минимум, алкоголиком. Но он не был ни тем, ни другим. Да, выпивал. Но не больше и не меньше других. В большинстве своем это было связано с работой. Сергею с коллективом после концертов, особенно гастрольных, устраивали банкеты — всегда было немало желающих посидеть с "Лесоповалом". Широко, хлебосольно, по-русски... "На каждый роток не повесишь замок", — сокрушается Мария Васильевна. Что ж, некоторые даже утверждали, что сидели с Коржуковым в одной колонии...
* * *
Семья, в которой рос Сережа, жила очень трудно, но все лучшее здесь старались отдать детям. Когда Сережа был совсем маленьким, семья ютилась в бараке, в крохотной комнатенке 13 кв. м., из которых 1 кв. м. занимала печка, а мальчик даже спал в коробке. Это позже, когда Сереже было около двух лет, родители получили трехкомнатную квартиру... Но отец умер очень рано, и мать одна тянула двоих ребятишек: старшую дочку Аленку и младшего Сережу. Работала и параллельно поступила учиться в Энергетический институт.
До 16 лет Сережа с мамой ходили вместе в кино. "Иду с работы, а он меня встречает, бежит навстречу, расставив руки. Высокий, красивый мой мальчик...". Однажды на Первое мая Мария Васильевна с сыном зашли в Театр на Таганке, где шел спектакль с Владимиром Высоцким. Сережа был просто в восторге от игры великого актера, и позже, взрослый уже, он очень любил ходить в театр, когда выдавалось свободное время. И вообще, Сергей хорошо учился, охотно читал фантастику, классику, обожал Булгакова. Он всегда потом с чувством и с толком будет отвечать на вопросы журналистов: рассудительно, живо. В интервью он всегда будет позиционировать и отстаивать свою точку зрения, будучи человеком убежденным и грамотным.
Первый брак Сергея был недолгим, но, тем не менее, счастливым. Женился Сережа рано — в 19 лет, на одногруппнице из медицинского училища. В браке с Натальей и родился сын Артем. Это была та яркая, романтическая любовь, которая может быть только в молодости. Разногласия в отношения молодых вносили родители. Отец и мать Натальи были рабочими, а Сережа — из интеллигентной семьи. И это противоречие так и не удалось преодолеть. Тесть и теща считали музыку делом неблагодарным для главы семейства, настаивая на том, чтобы Сергей занимался физическим трудом. Мама Сережи хотела, чтобы сын получал высшее образование. Между тем, деньги зарабатывать было нужно, и Сергей два года вкалывал фельдшером на "скорой", а потом пошел работать в ресторан.
Однако именно мать Наташи через 5 лет после развода дочки с мужем повела внука Артема знакомиться с папой. Сергей хотел видеться с сыном, учить его музыке, быть просто отцом, в конце концов. Но Наталья не простила Коржукову ухода из семьи и запрещала видеться с Артемом, пока мальчик не стал взрослым и не начал сам встречаться с отцом. Несмотря на то, что Наталья спустя 6 лет расписалась с другим мужчиной, она оставила Артему фамилию его отца. А злые языки уже и тут нашли себе поле деятельности: дескать, почему это он Коржуков? Поди, для популярности взял фамилию известного отца... Эх, люди, и откуда в нас столько злорадства!..
* * *
Со второй женой, Людмилой, Сергей прожил более двенадцати лет. Мама Мария Васильевна говорит:
"Трудно, конечно, заглянуть в душу другого человека, но, по-моему, именно к Людмиле Сережа по-настоящему был привязан".
В медицинском училище Сергей вместе с Ольгой Зарубиной создали свой ансамбль, постоянно выступали на всех вечерах. На конкурсе творческих коллективов медицинских образовательных учреждений Москвы Сергей и Ольга заняли первое место. Ребят заметили и пригласили в ансамбль под руководством Александра Заборского, куда Сережа долго и с удовольствием ездил на репетиции.
Потом он окончил Химкинское музыкальное училище, : его без экзаменов оставляли в институте, но молодому музыканту хотелось больше внимания уделять не вокалу, а музыке, поэтому он подготовил документы в Институт им. Гнесиных. Там был большой конкурс и также были отведены места для выпускников своего училища. В комиссии сидели такие мэтры, как Кобзон, Великанова... Коржуков должен был исполнять на вступительном экзамене "Черного ворона" и "Филина". Во время репетиций аккомпаниатор сказал Сереже: "Парень, ты пройдешь однозначно, тут и говорить нечего..." Однако Иосиф Давы-дович, узрев в вокале Сергея Коржукова кабацкие нотки, снова отправил его "петь в кабак". Этот провал был трагедией для Сережи, как вспоминает Мария Васильевна. А позже Коржуков напишет для Кобзона замечательную песню "Еврейское местечко"...
Сергей пел в ресторане, скорее, от безысходности: нужно было зарабатывать деньги. Но когда человек любит и хочет петь, он будет петь там, где есть возможность. Сергей мог петь часами, и никогда у него не садился голос. Он работал в очень хороших ресторанах: "Эрмитаж", "Минск", "Лабиринт", "Пекин". В ресторане "Восток", где одно время пел Коржуков, завсегдатаями были цыганские бароны, которые постоянно заказывали Сереже песни: "Ты не цыган, но поешь, как цыган!" Это признание дорогого стоит. А мы все знаем, как Сережа пел романсы, как тревожил душу... И разумеется, у него была своя публика, которая любила его и приходила именного на его выступления, где бы он ни работал. Помните, как поет Гулько в песне на слова Танича: "И это на него приходит ресторан..." Кстати, именно с Михаилом Гулько в "Эрмитаже" начинал работать Сережа -тогда еще 19-летним парнем. И позже, на одном из концертов "Лесоповала", Гулько чуть не плакал, слушая Сережу Коржукова, этого талантливого мальчика, выросшего в яркого, с необыкновенной энергетикой Артиста. И сейчас Михаил Гулько не забывает Марию Васильевну, звонит ей из далекого Нью-Йорка, и они подолгу разговаривают.
Сергей ушел из "Пекина", когда познакомился с Вадимом Цыгановым. Один писал музыку, другой — стихи. Они сутками сидели в домике Вадима в Барвихе, разбирая его тексты, Сергей выбирал стихи, на которые хотел положить музыку. Они создали свой ансамбль "Гран-При", солистом был Сергей. Уже тогда они выступали на больших площадках, таких как СК "Олимпийский", и уже тогда их принимали лучше, чем остальных. На стихи Цыганова была написана песня "Мишаня" (не путать с одноименным детищем Танича), которую зрители вызывали на бис по нескольку раз и всегда после этой песни устраивали овации. Но ансамбль довольно быстро распался, и Коржуков снова вернулся в "Пекин".
Затем была судьбоносная встреча Сережи с замечательной поэтессой Лидией Николаевной Козловой. Этот творческий союз разродился такими хитами, как "Перекати-поле", "Роза красная". В это время Михаил Танич уже вовсю был озадачен проектом "Лесоповала", который все никак не шел. Мудрая женщина Лидия Николаевна познакомила двух замечательных, талантливых людей — Михаила Исаевича и Сергея, и благодаря этой встрече "Лесоповал" состоялся.
Чем был "Лесоповал" для Сережи? Наверное, тем же, чем и Сережа для "Лесоповала"... И был "Белый лебедь", прозвучавший впервые со сиены "Славянского базара" в Витебске. И были другие замечательные песни, написанные Сережей не для "Лесоповала". Через год после смерти ему был присужден диплом лауреата "Песни года — 95". За его "Узелки", исполненные Аленой Апиной.
Уже спустя годы после смерти Сергея Алла Пугачева, вернувшись с гастролей из Латвии, где буквально на каждом углу звучали песни Сергея Коржукова, сказала Таничу: "Что ж вы, не могли меня с этим мальчиком познакомить!" Знаменитая Примадонна нашей эстрады сумела оценить талант Сережи...
Несмотря на то, что группа "Лесоповал" считается проектом Михаила Танича, именно Сергей нашел и привел в группу и Веню Смирнова, и Володю Соловьева. Привел и заставил работать — почти в буквальном смысле слова. У каждого были свои проблемы, свои заботы, но они впряглись в этот воз под названием "Лесоповал" и дали ему жизнь. Когда у кого-то в группе случались проблемы, Сергей Коржуков первым мчался на помощь, он отдавал коллективу большую часть своей жизни, чувствовал ответственность за каждого и перед каждым.
* * *
Первый состав "Лесоповала" и в жизни был очень дружным. Веня, Соловей — они как дети были для Марии Васильевны.
Сергей Коржуков боготворил Михаила Исаевича Танича. Он был для него как отец, причем общение их не ограничивалось одними делами, они часто встречались просто по-дружески. Сергей обожал эту семью, часто и с удовольствием ходил к ним в гости. И ему всегда были рады, его тоже здесь очень любили. О хлебосольности и радушии этой семьи даже слагали байки, а Михаил Исаевич помимо всего прочего еще и замечательный кулинар. Сережа говорил Марии Васильевне: "Мам, я очень люблю твой борщ, но борщ, который варит Танич, — это выше всяких похвал".
А еще Сережа очень любил рыбалку. Не в смысле улова, а просто чтобы посидеть с удочкой на берегу. Рыбешка, если какая и попадалась ему на крючок, тут же отпускалась обратно. Возможно, там, в единении с природой и самим собой, у Сережи рождалась музыка. Писал же Сергей в основном дома и обычно ночью. А написанные песни прежде всего пел маме. Именно на ее суд выносил свое творчество. "Его не нужно было поправлять, он просто любил, чтобы первым слушателем была мамочка, — вспоминает Мария Васильевна. — Сережа вообще очень любил петь дома. Еще в детстве я пела ему русские народные песни, которые он заучивал и потом исполнял вместе со мной". Вся семья у Сергея была "певучая", музыкальная, начиная с дедушки по материнской линии, который бесподобно играл на гармошке-хромке. Старшая сестра Сережи имела абсолютный музыкальный слух, окончила музыкальную школу, затем училище и работала в группе "Левчата". Будучи еще совсем ребятишками, Лена и Сережа частенько что-то репетировали под пианино, пели: Лена тоненьким голоском, Сережа — густым, низким. Как только Сережа освоил азы игры на гитаре, то ни один семейный праздник не обходился без его песен...
Сейчас Мария Васильевна высказывает такую материнскую просьбу радиостанциям: если ставят песню в исполнении Сережи, то пусть называют исполнителя — Сергея Коржукова, а не абстрактно "Лесоповал", потому что Сергея нет, а песни эти, безусловно, достойны его личной памяти. И еще одна ее просьба: когда делают заказ на песню "Я куплю тебе дом", ставить ее в исполнении Сергея Коржукова. Она — Мать. И она просто мудрая женщина. Ведь она права — это лебединая песня Сергея.
Настольной книгой Сергея была Библия. Русская церковь... Возможно ли высказать словами или даже просто понять, чем она была для Сергея Коржукова, сколько искренности и истовости было в его вере.
Еще ребенком он с мамой ходил в церковь по большим праздникам. Но все-таки Сергей сам пришел к Богу. Он всегда заходил в церковь перед концертом. Как-то перед выступлением ребята зашли в церковь в Ваганьковском переулке. И батюшка сразу выделил среди вошедших молодого высокого парня, очень серьезного. Он стоял немного в стороне от остальных ("И в церкви русской Я где-то с краю, Где-то в стороне..."). Батюшка подошел к нему, Сережа засмущался и спросил: "Скажите, а "лесоповальцам" можно здесь находиться?" Сказал, что это ребята из ансамбля. Батюшка заинтересовался, что же это за "Лесоповал", стал покупать записи, и со временем эти песни стали самыми любимыми в его семье. Позже батюшка, узнав, что Сергея уже нет в живых, стал искать, где он похоронен. В то время церковь ремонтировалась, и батюшка случайно услышал в разговорах рабочих выражения из песен "Лесоповала". Он спросил, не знают ли они, где Сергей похоронен. Оказалось, что знают. И работники отвели священника на Даниловское кладбище. С тех пор батюшка иногда приходит на могилу Сергея Коржукова: реже в даты, а чаще один, когда душа просит. Как-то даже приводил сюда певчих. Он познакомился с Марией Васильевной и рассказал ей историю своей встречи с Сережей.
Неподалеку от коттеджа Сергея в Капустине, куда он часто привозил ребят из группы отдыхать, репетировать, стояла церковь. И Сережа постоянно ходил в нее, был знаком с батюшкой, матушкой, часто разговаривал с ними о жизни. Батюшка тот, как вспоминает Мария Васильевна, был очень серьезный, хоть и такой же молодой, как Сергей, высокий. И Сережа постоянно покупал там книги. Это были особые книги: об Отце Захарии, Отце Арсении и многих других, которые страдали во время гонений на церковь. Вот эти книги Сережа покупал и дарил заключенным во время своих выступлений в колониях. Он так лечил их, старался, чтобы они стали чище, прочитав эти книги и обернувшись к Богу.
Сергей очень близко к сердцу принимал все, что творилось в зонах. Человеческие судьбы. Человеческие трагедии. Переживал все это, пропускал через себя -он не был здесь праздным гостем. Он словно на себе ощущал всю жестокость советской тюрьмы и бунтовал. Сердцем и песней.
В одной зоне ему в ответ арестанты подарили Молитвослов. С ним Сережа не расставался. Теперь по этому Молитвослову молится Мария Васильевна. Думаю, что чаще всего за упокой души Сережи. И за здоровье тех, кто его не забывает. На долю этой женщины выпало столько горя, что ей есть о чем молиться. Очень рано она потеряла мужа, так и не выйдя больше замуж, храня любовь к нему и детям. В расцвете лет трагически погиб ее молодой, здоровый сын. Спустя 9 месяцев в армии убили ее внука — сына Лены...
* * *
После смерти Сергея Коржукова Мария Васильевна и Михаил Танич собрали материалы, чтобы выпустить большой фильм о Сергее. Материалы и документы были переданы в компанию, которая собиралась снимать фильм. Но вскоре компания лопнула, и архив был безвозвратно утерян. В то же время ограбили квартиру директора "Лесоповала" Игоря Бахарева, откуда также пропала масса "исходников". Преступников так и не нашли, дело закрыли.
Сейчас сын Артем создал сайт памяти Сергея Коржукова, обычный сервер на домашнем компьютере: простенько и без прикрас, но здесь можно найти много материалов о Сергее Коржукове, скачать фото, видео, почитать интервью с первым "лесоповальцем", а также посвященные ему стихи и письма, которые присылают поклонники Сергея.
У Марии Васильевны и Артема остались еще неизданные записи Сергея, но очень плохого качества. Они нуждаются в серьезной реставрации и, несмотря на то, что Артем — звукорежиссер, он не справляется. И еще один момент: авторство стихов этих песен, а их около 15, принадлежит Михаилу Таничу. Станет ли это загвоздкой или сыграет положительную роль — увидим. Сейчас Артемом подготовлены записи на стихи Лидии Николаевны Козловой и музыку Сергея Коржукова. А что станется с неизданными песнями Сергея на стихи Михаила Исаевича — пока вопрос открытый.
* * *
"Лесоповал" сегодня, по большому счету, — это бизнес. Качественный бизнес-проект талантливых людей. А для Сергея Коржукова он был идеей, знаменем, которое нужно было нести очень высоко, чтобы не расплескать той памяти, во имя которой слагались песни. Он почитал большим доверием то, что ему выпала честь нести их людям, и делал это очень искренне, каждый раз на концерте выворачивая душу наизнанку. Его сценическая одежда никогда не была театрально-бутафорской. Он выходил на сцену в обычных брюках, рубахе, в строгом пиджаке — скромный, интеллигентный. Он никогда не имитировал заключенного, блатного. Для того чтобы передать песню, ему было достаточно его Искренности и Таланта. Он мог несколько часов петь со сцены для заключенных просто под гитару, сидя на стуле в обычных джинсах. И его слушали. И плакали.
И при жизни, и уже после смерти Сергея заключенные продолжали присылать Марии Васильевне искусно и с любовью сделанных лебедей — может ли что-то сравниться с таким признанием! Помните песню: "Я хочу, чтоб жили лебеди, и от белых стай, И от белых стай мир светлее стал..."?
Артем вспоминает: когда была написана "Молитва", альбом еще не вышел, а он услышал фрагмент этой песни в какой-то передаче. Сразу побежал к отцу: "Пап, что это за песня?" Отец улыбнулся и сказал: "Подожди, узнаешь". Через пару месяцев отец взял Артема на концерт в Театр Эстрады. 13-летний Артем с женами "лесоповальцев" устроились на последнем ряду. Во время исполнения "Молитвы", которую Сергей пел сидя на стуле, он вдруг посмотрел вопросительно туда, наверх — на Артема: понял, что за песня? И сын поймал этот взгляд, они встретились глазами: понял! И это, действительно, не песня была — молитва!
Как-то у "Лесоповала" был запланирован долгий гастрольный тур по Сибири, но за день до отъезда Мария Васильевна с сердечным приступом попала в реанимацию. Сергей буквально прилетел в больницу. Белее мела. У мамы были плохие вены, и ей никак не могли поставить ни капельницу, ни укол. Врач и фельдшер искололи все локтевые сгибы — отовсюду сочилась кровь, но все без толку. Весь бледный, перепуганный Сергей тут же потребовал дополнительный шприц и сам ввел матери лекарство, попав в вену на запястье. Несмотря на свое шоковое состояние, несмотря на долгое отсутствие клинической практики. И все время просил врачей: "Только спасите маму! Умоляю, спасите маму!" К счастью, все обошлось. И Мария Васильевна вспоминает уже, как сын приехал к ней через два дня: высокий, красивый, в сером костюме и светло-сиреневой рубашке.
Уже когда Мария Васильевна понемногу стала приходить в себя, лежала в обшей палате, между больными зашел разговор о музыке, о певцах: кому кто нравится -Киркоров, Распутина... А одна женщина приподнялась на кровати и говорит: "А мне больше всех нравится Сергей Коржуков! А вы как к нему относитесь?" И смотрит, ждет ответа... У Марии Васильевны просто слезы на глаза навернулись: "Как же я могу относиться к своему сыночку?!"
Эпиграфом к своей книге воспоминаний о Сереже Мария Васильевна взяла следующие строки: "Мы постоянно видим, — писал Визари, — как под воздействием небесных светил, чаше всего естественным, а то и сверхъестественным путем на людские тела проливаются наивысшие дары и что иногда одно и то же тело бывает с чрезмерностью наделено красотой, привлекательностью, талантом, вступающими одно с другим в такое соединение, что куда бы ни обращался такой человек, каждое его действие столь божественно, что, оставляя позади себя всех остальных людей, он являет собою нечто, словно дарованное Богом, а не созданное людским искусством..."
* * *
За год до смерти Сергей Коржуков в одном из интервью на вопрос, хотел бы он прожить свою жизнь сначала, ответил: "Да я еще и не пожил-то добром -мне только 34". До сих пор нет однозначного ответа на вопрос о причине гибели Сергея. И уже никто и никогда не узнает, был ли это несчастный случай или все-таки самоубийство. По официальной версии, его падение с балкона 15-го этажа — несчастный случай. Вначале, правда, упоминали о найденной предсмертной записке Сергея, но потом вдруг объявили, что ее не было. Незадолго до смерти он читал книгу с красноречивым названием "Лучший подарок — жизнь"...
На надгробном камне Сергея Коржукова высечены слова одной из любимых его "лесоповальских" песен:
Кореша вы мои, кореша,
Мы делились куском и судьбою.
Вы с собою не звали меня,
И я вас не зову за собою...
Артисту выпало большое счастье — быть воплощенным в своей музыке, в своем творчестве. Оно одно, не иска жая, передает истину — ту, что внутри. Он остро чувствовал все несовершенство и несправедливость этого мира. И почему-то считал себя грешным... Он простил нам всем. А себе так и не смог.
Татьяна Павлова
Шансон. Вольная песня, № 2, 2005
