Майя Розова: «Снился мне сад»
Как мне помнится, была зима 1968 года. Я остановилась в гостинице «Будапешт». Оркестр Олега Лундстрема, перед поездкой на гастроли по городам Сибири, находился в Москве в репетиционном периоде.
В один из дней в моём номере раздался телефонный звонок и женский, скорее низкий голос, сказал примерно следующее: Здравствуйте, Майя. Меня зовут Лариса Шепитько. Я работаю над съёмкой новогоднего фильма - концерта «В тринадцатом часу ночи» и мне бы хотелось пригласить вас для участия. Я планирую отснять эпизод, в котором вы будете петь романс «Снился мне сад». Я однажды слушала его в вашем исполнении в Доме Учёных.
Меня, действительно, довольно часто приглашали в Дом Учёных, где под собственный аккомпанемент (у них на сцене, правда в небольшом зале, стоял шикарный рояль) я пела русские и цыганские романсы и песни на стихи Сергея Есенина. Принимали очень тепло и именно в таких концертах я чувствовала себя свободной и защищённой от неусыпного ока цензуры. Эти песни в мой репертуар концертной программы оркестра не входили, за исключением «малых поездок», когда малая группа оркестра выезжала на гастроли по небольшим городам республик страны, но романс «Снился мне сад» (муз. Б. Борисова, сл. Е. Дитерихс) я пела в программе концерта под оригинальную джазовую аранжировку О. Лундстрема.
ЛАРИСА ЕФИМОВНА ШЕПИТЬКО
Мы встретились. Лариса была красавицей. Довольно высокая, похожая на модель. Лицо её - ваяние скульптора - украшали прекрасные карие глаза. Она была умна, крайне приятна в общении и беспредельно добра.
Мы приступили к работе и в один из дней на какой-то студии (но не на «Мелодии» - это я помню точно, может на Шабловке) записали фонограмму. Аккомпанировал мне Коля Капустин, музыкант оркестра О. Лундстрема, блестящий джазовый пианист, исполнявший так-же и классику на высочайшем уровне. В своей книге я рассказала о Николае Капустине. Сегодня его имя приобрело мировую известность не только как пианиста, но и композитора.
Возвращаемся к фильму. Съёмка должна была состояться в Архангельском, в Музее - Усадьбе князя Юсупова.
Итак, день настал и мы со всей съёмочной группой отправились к месту назначения. Лариса и я, костюмер, гримёр, кино- и звуко-операторы, осветители и другие участники съёмки. Приехали в усадьбу.
Хочу заметить, что зима в том году выдалась холодная и снежная, а у меня на одном сапоге фирмы Salamander (во время визита домой, приобрела на Одесской толкучке) поломалась молния. Читатели моего возраста помнят, что в те времена купить сапоги в Москве было почти невозможно. Блата в магазинах обуви у меня не было. У меня не было блата ни в каких магазинах. В снежную московскую зиму я остаюсь без сапог и щеголяю в изящных туфельках на каблучках, которые при первом же соприкосновении со снегом - промокли и в результате, через день потеряли свою первичную форму.
Остановлюсь на событиях того дня. С самого начала заладили всякие возможные и невозможные неполадки. Пока пытались привести в порядок технику, меня стали наряжать. Как вы увидите в фильме, на голову мне надели светлый, рыжеватый парик. Стиль парика был задуман отдельно и должен был походить на причёску девушки, правящей лошадьми - бронзовая скульптурка на полке камина, перед зеркалом, которую я, в конце песни, уже при своих родных волосах и в удобном свитере, поглаживаю рукой и с любопытством разглядываю интерьер и обстановку комнаты. Платье являлось неподдельным музейным экспонатом 19-го века, сшитое из батиста с вышивкой ручной работы, но... По настоянию кого-то (Лариса была против) решили, что для девушки тех времён у меня был слишком объёмный бюст. Наверное в воображении этого «кого-то», я должна была смахивать на Наташу Ростову из Войны и Мира. Но я была тeм, кем была: полненькая девочка из Одессы. И вот решили... Решили в определённом месте перевязать меня широкими полосками материи. Нужно было видеть эту сцену «пытки»! Перевязали. Потом напялили на меня платье. Выглядела я, мягко говоря, странно, так как платье это явно принадлежало, хоть и девушке из 19-го века, но не худенькой. Оно сидело на мне очень даже ладно, но вот только места, предназначенные для груди, безнадёжно провисали и морщились...
Какое счастье, что съёмка в тот день не состоялась!
Когда вернулись в Москву, Лариса предложила мне провести ночь у неё в квартире, дабы на следующий день не нужно было заезжать за мной в гостиницу. Я не помню района, где она жила, но помню, что квартира была не маленькая, а точнее, это была одна большая комната, где тогда проходил ремонт. Комнату эту в некоторых местах разделили перегородками, но не доходящими до потолка и потому сохранилось ощущение воздуха и пространства, но сама комната стала от этого уютней и удобней. Мы поужинали. Лариса постелила мне белоснежную постель. На следующий день, с самого утра, перед тем как ехать в Архангельское, она предложила мне надеть коричневые резиновые ботики с носочками. Московская зима мне была уже не страшна. После промокших, бесформенных туфель, в этих ботиках было так удобно и тепло.
Мы приехали в Архангельское. Та же Лариса где-то раздобыла белый тоненький лифчик подходящего размера! Платье сидело на мне идеально и уже нигде не провисало, словно было сшито для меня! Как бы хотелось знать кому оно принадлежало в те далёкие года 19-го века.
Эпизод отсняли без проблем. По настоянию Ларисы, ботики уехали со мной в Сибирь где я, в одном из городов, прикупила себе чешские замшевые, тоже коричневые, сапоги, а ботики отослала Ларисе в Москву. На протяжении нескольких лет мы с ней лишь иногда разговаривали по телефону, но больше никогда не встретились.
Лариса погибла в автомобильной катастрофе, 2-го июля 1979-го года, на 187 км Ленинградского шоссе. Меня тогда в стране уже не было (эмигрировала весной 1977г.)
Лариса Ефимовна Шепитько была женой известного российского кинорежиссёра Элема Германовича Климова. О её личной и творческой жизни вы можете найти информацию в инете. На нескольких престижных международных кинофестивалях, за свои фильмы Лариса, как кинорежиссёр, была удостоена высоких наград.
Каким красивым, незаурядным человеком она была!
В заключение скажу, что теле-фильм «В тринадцатом часу ночи», после просмотра, комиссия зарубила. Сегодня, осознавая насколько наивным был сюжет, непонятно, почему же запретили? Там ведь нет насилия, нет обнажённых тел в «неприличных» позах и ситуациях.
Как я понимаю, фильм многие годы пролежал на полке (кладбище «осуждённых»), где-то в Останкино. Но этот факт явился счастливым для меня, так как только по этой причине эпизод с романсом, после моего отъезда, из фильма не вырезали. Просто забыли...
Каково же было моё удивление, когда в сентябре прошлого, 2010 года я увидела себя, 20-летнюю, поющую русский романс «Снился мне сад» на YouТube! Нет, удивлением это не назовёшь. Шок - вот что это было!
Потом я прокручивала клип ещё и ещё и улыбаясь, плакала...
А прошло всего каких-то 42 года...
Майя Розова. 2-22-2011. Los Angeles
В один из дней в моём номере раздался телефонный звонок и женский, скорее низкий голос, сказал примерно следующее: Здравствуйте, Майя. Меня зовут Лариса Шепитько. Я работаю над съёмкой новогоднего фильма - концерта «В тринадцатом часу ночи» и мне бы хотелось пригласить вас для участия. Я планирую отснять эпизод, в котором вы будете петь романс «Снился мне сад». Я однажды слушала его в вашем исполнении в Доме Учёных.
Меня, действительно, довольно часто приглашали в Дом Учёных, где под собственный аккомпанемент (у них на сцене, правда в небольшом зале, стоял шикарный рояль) я пела русские и цыганские романсы и песни на стихи Сергея Есенина. Принимали очень тепло и именно в таких концертах я чувствовала себя свободной и защищённой от неусыпного ока цензуры. Эти песни в мой репертуар концертной программы оркестра не входили, за исключением «малых поездок», когда малая группа оркестра выезжала на гастроли по небольшим городам республик страны, но романс «Снился мне сад» (муз. Б. Борисова, сл. Е. Дитерихс) я пела в программе концерта под оригинальную джазовую аранжировку О. Лундстрема.
ЛАРИСА ЕФИМОВНА ШЕПИТЬКО
Мы встретились. Лариса была красавицей. Довольно высокая, похожая на модель. Лицо её - ваяние скульптора - украшали прекрасные карие глаза. Она была умна, крайне приятна в общении и беспредельно добра.
Мы приступили к работе и в один из дней на какой-то студии (но не на «Мелодии» - это я помню точно, может на Шабловке) записали фонограмму. Аккомпанировал мне Коля Капустин, музыкант оркестра О. Лундстрема, блестящий джазовый пианист, исполнявший так-же и классику на высочайшем уровне. В своей книге я рассказала о Николае Капустине. Сегодня его имя приобрело мировую известность не только как пианиста, но и композитора.
Возвращаемся к фильму. Съёмка должна была состояться в Архангельском, в Музее - Усадьбе князя Юсупова.
Итак, день настал и мы со всей съёмочной группой отправились к месту назначения. Лариса и я, костюмер, гримёр, кино- и звуко-операторы, осветители и другие участники съёмки. Приехали в усадьбу.
Хочу заметить, что зима в том году выдалась холодная и снежная, а у меня на одном сапоге фирмы Salamander (во время визита домой, приобрела на Одесской толкучке) поломалась молния. Читатели моего возраста помнят, что в те времена купить сапоги в Москве было почти невозможно. Блата в магазинах обуви у меня не было. У меня не было блата ни в каких магазинах. В снежную московскую зиму я остаюсь без сапог и щеголяю в изящных туфельках на каблучках, которые при первом же соприкосновении со снегом - промокли и в результате, через день потеряли свою первичную форму.
Остановлюсь на событиях того дня. С самого начала заладили всякие возможные и невозможные неполадки. Пока пытались привести в порядок технику, меня стали наряжать. Как вы увидите в фильме, на голову мне надели светлый, рыжеватый парик. Стиль парика был задуман отдельно и должен был походить на причёску девушки, правящей лошадьми - бронзовая скульптурка на полке камина, перед зеркалом, которую я, в конце песни, уже при своих родных волосах и в удобном свитере, поглаживаю рукой и с любопытством разглядываю интерьер и обстановку комнаты. Платье являлось неподдельным музейным экспонатом 19-го века, сшитое из батиста с вышивкой ручной работы, но... По настоянию кого-то (Лариса была против) решили, что для девушки тех времён у меня был слишком объёмный бюст. Наверное в воображении этого «кого-то», я должна была смахивать на Наташу Ростову из Войны и Мира. Но я была тeм, кем была: полненькая девочка из Одессы. И вот решили... Решили в определённом месте перевязать меня широкими полосками материи. Нужно было видеть эту сцену «пытки»! Перевязали. Потом напялили на меня платье. Выглядела я, мягко говоря, странно, так как платье это явно принадлежало, хоть и девушке из 19-го века, но не худенькой. Оно сидело на мне очень даже ладно, но вот только места, предназначенные для груди, безнадёжно провисали и морщились...
Какое счастье, что съёмка в тот день не состоялась!
Когда вернулись в Москву, Лариса предложила мне провести ночь у неё в квартире, дабы на следующий день не нужно было заезжать за мной в гостиницу. Я не помню района, где она жила, но помню, что квартира была не маленькая, а точнее, это была одна большая комната, где тогда проходил ремонт. Комнату эту в некоторых местах разделили перегородками, но не доходящими до потолка и потому сохранилось ощущение воздуха и пространства, но сама комната стала от этого уютней и удобней. Мы поужинали. Лариса постелила мне белоснежную постель. На следующий день, с самого утра, перед тем как ехать в Архангельское, она предложила мне надеть коричневые резиновые ботики с носочками. Московская зима мне была уже не страшна. После промокших, бесформенных туфель, в этих ботиках было так удобно и тепло.
Мы приехали в Архангельское. Та же Лариса где-то раздобыла белый тоненький лифчик подходящего размера! Платье сидело на мне идеально и уже нигде не провисало, словно было сшито для меня! Как бы хотелось знать кому оно принадлежало в те далёкие года 19-го века.
Эпизод отсняли без проблем. По настоянию Ларисы, ботики уехали со мной в Сибирь где я, в одном из городов, прикупила себе чешские замшевые, тоже коричневые, сапоги, а ботики отослала Ларисе в Москву. На протяжении нескольких лет мы с ней лишь иногда разговаривали по телефону, но больше никогда не встретились.
Лариса погибла в автомобильной катастрофе, 2-го июля 1979-го года, на 187 км Ленинградского шоссе. Меня тогда в стране уже не было (эмигрировала весной 1977г.)
Лариса Ефимовна Шепитько была женой известного российского кинорежиссёра Элема Германовича Климова. О её личной и творческой жизни вы можете найти информацию в инете. На нескольких престижных международных кинофестивалях, за свои фильмы Лариса, как кинорежиссёр, была удостоена высоких наград.
Каким красивым, незаурядным человеком она была!
В заключение скажу, что теле-фильм «В тринадцатом часу ночи», после просмотра, комиссия зарубила. Сегодня, осознавая насколько наивным был сюжет, непонятно, почему же запретили? Там ведь нет насилия, нет обнажённых тел в «неприличных» позах и ситуациях.
Как я понимаю, фильм многие годы пролежал на полке (кладбище «осуждённых»), где-то в Останкино. Но этот факт явился счастливым для меня, так как только по этой причине эпизод с романсом, после моего отъезда, из фильма не вырезали. Просто забыли...
Каково же было моё удивление, когда в сентябре прошлого, 2010 года я увидела себя, 20-летнюю, поющую русский романс «Снился мне сад» на YouТube! Нет, удивлением это не назовёшь. Шок - вот что это было!
Потом я прокручивала клип ещё и ещё и улыбаясь, плакала...
А прошло всего каких-то 42 года...
Кадры из фильма-концерта "В тринадцатом часу ночи" 1968 г.(режиссер Лариса Шепитько).
Майя Розова исполняет романс «Снился мне сад». Музыка Б. Борисов, слова Е. Дитерихс.
Майя Розова исполняет романс «Снился мне сад». Музыка Б. Борисов, слова Е. Дитерихс.
Майя Розова. 2-22-2011. Los Angeles
