Элита преступного мира
Иван Кучин:
"Я НЕ УБИВАЛ СТАРУШЕК И НЕ УЧИЛСЯ ПЕНИЮ"
Такое откровение прозвучало из уст известного исполнителя уголовно-арестантских песен во время его концерта в ростовском дворце культуры завода "Ростсельмаш"
Не знаю как кто, а я Ивану поверил сразу и безоговорочно. Это, конечно, не Родион Раскольников и не Лучиано Паваротти. Но мне почему-то кажется, что на концерт Паваротти в Ростове собралось бы меньше народу. И народ можно понять. У Кучина перед итальянцем по меньшей мере два преимущества. Во-первых, он поет по-русски. Во-вторых, у Лучиано в репертуаре нет ни одной песни о сицилийской мафии. Короче, фуцан дико воспитанный: ни украсть, ни покараулить.
У сибирского самородка Ивана Кучина в этом смысле все путем. За спиной - четыре "ходки", знакомство с лагерями и зонами по всей матушке-России. Говоря словами из песни Высоцкого - "бараки, длинные, как сроки, скандалы, драки, пьянки и обман".
Насчет драк и пьянок - это уж поэтическая вольность. Как-то не очень вяжется амплуа отпетого рецидивиста и "битого арестанта" с внешностью милого, упитанного, невысокого добрячка, забавно притопывающего и прихлопывающего в такт своим незатейливым песенкам. Вот только голос... Настоящий, мужской, сочный, с легкой хрипотцой. С естественной хрипотцой, а не с астматическими хрипами Никиты Джигурды, усиленно пытающегося изобразит агонию старого алкоголика, помирающего от чахотки.
Кстати, о незатейливости песен. Нет, лучше сказать - о непритязательности. Подобное определение не следует воспринимать как отрицательную характеристику. Настоящая уголовно-арестантская песня и должна быть непритязательной. Что называется, простой, как две копейки. Я сознательно избегаю определения "блатная песня", поскольку многие исполнители, работающие в этом жанре - в том числе и Кучин -, руками и ногами открещиваются от этого термина. И напрасно. Зачем? Мне, например, непонятна такая стыдливость. В конце концов, не романсом же называть такие кучинские песни, как "Сторонись, мусора - босота гуляет!" или "Эх, судьба воровская, нет покоя ни дня".
Однако прав и покойный Сережа Коржуков, который как-то в разговоре со мной заметил, что все-таки точнее говорить - "песни неволи". Многие песни о зонах, "чалках", о зэковских судьбах никакого отношения к "блатной романтике" не имеют. Есть такие песни и в репертуаре Ивана Кучина. Они ближе именно к традиционной арестантской тематике: мать, неудавшийся побег, тоска по любимой женщине... "Пройдут года, и я вернусь", "А в таверне тихо плачет скрипка", "Человек в телогрейке", "Я пишу тебе, мама, из глубин Соликама" - эти песни многие слушатели узнавали с первых аккордов, подхватывали, подпевали исполнителю... Смотришь, слушаешь и отчетливо понимаешь, что "блатная песня" - исключительно русский феномен. В России это уже - полноправный музыкальный жанр. Спорить на этот счет, конечно, можно. Но неприлично.
Арестантские песни певали на воле и при Достоевском, поют и сейчас, будут петь наши дети и внуки. А после того как страна прошла через ГУЛАГ, песни эти въелись в нас. И вырвать их можно только вместе с душой. Замечательно сказал об этом Андрей Синявский: "Блатная песня... Лучше всех она помнит о себе, что она - русская. Как тот пьяный. Все утратив, порвав последние связи, она продолжает оставаться "своей", "подлинной", "народной", "всеобщей"...И кто-то еще поет, выражая душу народа на воровском жаргоне, словно спрашивает угрожая: русский ты или не русский?!"
В зале ДК "Ростсельмаш" было очевидно: русские мы, русские. Жгли огни, кричали "Ваня!", проглатывали даже рифмы типа "водка - селедка". Правда, надо быть справедливым: подобных рифм у Кучина немного - в отличие от его собратьев по жанру.
Пару слов о собратьях. Когда певца спросили, как он относится к таким современным бардам, как Михаил Круг, Александр Новиков, Александр Розенбаум, Иван ответил просто: "Никак. Я с ними на пересылках не встречался, в одной зоне не сидел". По тону его можно было предположить, что он с этими ребятами и на одном гектаре рядом не сел бы. Даже в случае большой нужды. Впрочем, это - мое субъективное восприятие.
Вообще во время концерта Кучину была задана куча вопросов (прошу прощения за примитивный каламбур): сколько ему лет, по каким статьям мотал сроки, женат ли, была ли любовница... Выяснилось, что 38-летний Кучин (материал написан два года назад. - А. С.) сидел по прежней 148-й статье (кража), любовницу имел, теперь она стала его женой. Детей нет, но они с супругой усиленно работают в этом направлении.
Однако самый козырный вопрос задал мальчонка лет четырех. Подойдя к сцене, он громко выдохнул в протянутый певцом микрофон: "Дядя, ты шшыпач?" На что растроганный Иван ласково ответствовал: "Ну что ты, сынок... Я не щипач, я - скокарь!" Вдаваться в различия "специальностей" карманника и домушника дядя Ваня не стал. Как говаривал старик Некрасов: "вырастешь, Саша, узнаешь"...
В общем, концерт получился веселый, по-ростовски куражный. Народ отдохнул, отвис, попел-похлопал. Ну, а что Кучин смахивает не столько на уголовника, сколько на доброго хлебопека или бухгалтера средней руки... Так ведь внешность бывает обманчива. У нас, например, в правительстве многих с первого взгляда можно принять за порядочных людей.
Александр Сидоров
"Я НЕ УБИВАЛ СТАРУШЕК И НЕ УЧИЛСЯ ПЕНИЮ"
Такое откровение прозвучало из уст известного исполнителя уголовно-арестантских песен во время его концерта в ростовском дворце культуры завода "Ростсельмаш"
Не знаю как кто, а я Ивану поверил сразу и безоговорочно. Это, конечно, не Родион Раскольников и не Лучиано Паваротти. Но мне почему-то кажется, что на концерт Паваротти в Ростове собралось бы меньше народу. И народ можно понять. У Кучина перед итальянцем по меньшей мере два преимущества. Во-первых, он поет по-русски. Во-вторых, у Лучиано в репертуаре нет ни одной песни о сицилийской мафии. Короче, фуцан дико воспитанный: ни украсть, ни покараулить.
У сибирского самородка Ивана Кучина в этом смысле все путем. За спиной - четыре "ходки", знакомство с лагерями и зонами по всей матушке-России. Говоря словами из песни Высоцкого - "бараки, длинные, как сроки, скандалы, драки, пьянки и обман".
Насчет драк и пьянок - это уж поэтическая вольность. Как-то не очень вяжется амплуа отпетого рецидивиста и "битого арестанта" с внешностью милого, упитанного, невысокого добрячка, забавно притопывающего и прихлопывающего в такт своим незатейливым песенкам. Вот только голос... Настоящий, мужской, сочный, с легкой хрипотцой. С естественной хрипотцой, а не с астматическими хрипами Никиты Джигурды, усиленно пытающегося изобразит агонию старого алкоголика, помирающего от чахотки.
Кстати, о незатейливости песен. Нет, лучше сказать - о непритязательности. Подобное определение не следует воспринимать как отрицательную характеристику. Настоящая уголовно-арестантская песня и должна быть непритязательной. Что называется, простой, как две копейки. Я сознательно избегаю определения "блатная песня", поскольку многие исполнители, работающие в этом жанре - в том числе и Кучин -, руками и ногами открещиваются от этого термина. И напрасно. Зачем? Мне, например, непонятна такая стыдливость. В конце концов, не романсом же называть такие кучинские песни, как "Сторонись, мусора - босота гуляет!" или "Эх, судьба воровская, нет покоя ни дня".
Однако прав и покойный Сережа Коржуков, который как-то в разговоре со мной заметил, что все-таки точнее говорить - "песни неволи". Многие песни о зонах, "чалках", о зэковских судьбах никакого отношения к "блатной романтике" не имеют. Есть такие песни и в репертуаре Ивана Кучина. Они ближе именно к традиционной арестантской тематике: мать, неудавшийся побег, тоска по любимой женщине... "Пройдут года, и я вернусь", "А в таверне тихо плачет скрипка", "Человек в телогрейке", "Я пишу тебе, мама, из глубин Соликама" - эти песни многие слушатели узнавали с первых аккордов, подхватывали, подпевали исполнителю... Смотришь, слушаешь и отчетливо понимаешь, что "блатная песня" - исключительно русский феномен. В России это уже - полноправный музыкальный жанр. Спорить на этот счет, конечно, можно. Но неприлично.
Арестантские песни певали на воле и при Достоевском, поют и сейчас, будут петь наши дети и внуки. А после того как страна прошла через ГУЛАГ, песни эти въелись в нас. И вырвать их можно только вместе с душой. Замечательно сказал об этом Андрей Синявский: "Блатная песня... Лучше всех она помнит о себе, что она - русская. Как тот пьяный. Все утратив, порвав последние связи, она продолжает оставаться "своей", "подлинной", "народной", "всеобщей"...И кто-то еще поет, выражая душу народа на воровском жаргоне, словно спрашивает угрожая: русский ты или не русский?!"
В зале ДК "Ростсельмаш" было очевидно: русские мы, русские. Жгли огни, кричали "Ваня!", проглатывали даже рифмы типа "водка - селедка". Правда, надо быть справедливым: подобных рифм у Кучина немного - в отличие от его собратьев по жанру.
Пару слов о собратьях. Когда певца спросили, как он относится к таким современным бардам, как Михаил Круг, Александр Новиков, Александр Розенбаум, Иван ответил просто: "Никак. Я с ними на пересылках не встречался, в одной зоне не сидел". По тону его можно было предположить, что он с этими ребятами и на одном гектаре рядом не сел бы. Даже в случае большой нужды. Впрочем, это - мое субъективное восприятие.
Вообще во время концерта Кучину была задана куча вопросов (прошу прощения за примитивный каламбур): сколько ему лет, по каким статьям мотал сроки, женат ли, была ли любовница... Выяснилось, что 38-летний Кучин (материал написан два года назад. - А. С.) сидел по прежней 148-й статье (кража), любовницу имел, теперь она стала его женой. Детей нет, но они с супругой усиленно работают в этом направлении.
Однако самый козырный вопрос задал мальчонка лет четырех. Подойдя к сцене, он громко выдохнул в протянутый певцом микрофон: "Дядя, ты шшыпач?" На что растроганный Иван ласково ответствовал: "Ну что ты, сынок... Я не щипач, я - скокарь!" Вдаваться в различия "специальностей" карманника и домушника дядя Ваня не стал. Как говаривал старик Некрасов: "вырастешь, Саша, узнаешь"...
В общем, концерт получился веселый, по-ростовски куражный. Народ отдохнул, отвис, попел-похлопал. Ну, а что Кучин смахивает не столько на уголовника, сколько на доброго хлебопека или бухгалтера средней руки... Так ведь внешность бывает обманчива. У нас, например, в правительстве многих с первого взгляда можно принять за порядочных людей.
Александр Сидоров
