Каталог: Алла Баянова

Одна из самых ярких звезд в плеяде исполнителей старинных песен и романсов, без сомнения, Алла Баянова. Ее при жизни называют легендой, и это действительно так — уже семьдесят пять лет выходит она на сцену. И с публикой прощаться не собирается.



— Певицей вы стали чуть ли не с рождения?



— Чуть позже. Я появилась на свет очень некрасивой и горластой. Бабушка посмотрела на меня и изрекла: «Мм... Похорошеть надо». Мама так и не смогла простить ей этих слов. Мой отец, Николай Баянов, был известным оперным певцом. Во время гастролей он встретил девушку из просвещенной помещичьей семьи и влюбился в нее. Так как родители были против этого брака, молодые вначале жили у дальних родственников в Бессарабии, которая после революции отошла к Румынии. Так наша семья оказалась за границей. Мы очень много переезжали, пока не осели во Франции. В Париже, когда мне было девять лет, открылся весьма дорогой духан «Казбек». Отца пригласили там петь. Он в поддевке пел русские песни. Был один номер — «Кудеяр», баллада о разбойнике, который раскаялся в своих грехах… В этом номере должен был участвовать мальчик-поводырь. Мальчиком сделали меня, я вышла вместе с отцом. В руке чашка для грошиков. Иду рядом с отцом, он поет, публика слушает. Вдруг в оркестре послышался какой-то перезвон. И совершенно неожиданно для всех, а главное для отца, я запела «Вечерний звон». Отец мгновенно сориентировался, стал вторить… Когда уже шли за кулисы, какая-то дама бросила мне в чашку колечко и банкноту. Вслед за ней стали бросать деньги и другие посетители ресторана. Деньги совали в руки, за рукава, за ворот, вызывали на бис. Дома отец маме сказал: «Видишь, Дина, Лешка заработала себе на зимнее пальто». Мы жили скромно. Потом меня отдали в католический монастырь, где была частная школа, которую держали две сестры-француженки. Именно там я освоила в совершенстве французский. Знаю румынский, немецкий, русский, конечно. Родители следили, чтобы я его не забывала. Отец взял с меня слово, что я обязательно вернусь в Россию и буду петь для русских сердец.



— Алла Николаевна, вы долго жили в Румынии — и при королях, и при диктаторах. Вторгалась ли политика в вашу частную жизнь?



— Вторгалась. Чаушеску невзлюбил меня за то, что я пела по-русски. Кто-то меня попросил записать кассету с русскими романсами на румынском языке. Я напела восемь песен. Вскоре мне вернули эту кассету со словами: «Товарищ Чаушеску сказал, что таких русских певиц нам не нужно. Вы поете по-румынски, а от этих романсов за версту тянет русским духом». Даже в тюрьме я побывала.



— Как-то мне попалась в руки румынская пластинка с записью ваших песен. Там было отмечено, что вы автор музыки. Вы давно сочиняете?



— Давно, но на концертах обычно не говорю, что исполняю собственные произведения. Недавно записала новый альбом — «Золотые россыпи романса». В нем 22 песни, музыка во многих случаях моя. На стихи Есенина, Рождественского, Симонова, Игоря Северянина… Каждый мой романс — маленький спектакль. Пою и цыганские таборные песни, в них всегда хорошее настроение, веселье, удаль.



— А как личная жизнь складывалась?



— Мой первый муж был греческий подданный, прожили вместе пять лет. Родители были против нашего брака. Вторым мужем стал румынский помещик. Я чуть не попала под колеса его автомобиля, так познакомились. Он был из знатной семьи, имел доступ в королевский дворец. Штефан устроил мне поистине райскую жизнь, которая закончилась вместе с его арестом… Про третье замужество рассказывать не буду, тут главным было желание поскорее выбраться из Румынии, избавиться от притеснений Чаушеску.



— И было в вашей жизни немало незабываемых встреч!



— Мне было тринадцать и я пела в одном из ресторанов во Франции, когда познакомилась с Александром Вертинским. Он мне как-то сказал: «Знаешь, ты кто? Ты славянка с персидскими глазами». Александр Николаевич в моей гримерной нередко прятался от поклонниц: «Аделаида (он меня так называл), спасай, в зале акулы, спрячь куда-нибудь!» Однажды мы с ним в ресторане спели дуэтом старинную песню «Молись, кунак». Я так волновалась… Александр Николаевич Вертинский был моей первой и самой большой любовью в жизни, он остался моим кумиром. Другого такого певца и человека я в своей жизни больше не встречала.



Много раз слышала Федора Шаляпина. Однажды в Бухаресте, где я работала в коллективе Петра Лещенко, мне посчастливилось общаться с Шаляпиным целый вечер. С Петром Лещенко познакомились, когда он еще только танцевал. Стали близкими друзьями, он даже был моим посаженым отцом на свадьбе. В Бухаресте он открыл бар «Лещенко», где гуляли широко, с размахом. Прежние кабаки очень отличались от нынешних ресторанов. Когда на эстраду выходил артист, официанты не имели права обслуживать посетителей, никто не входил и не выходил из зала. А сейчас певец выступает, а у него под носом жуют шашлыки. Не понимаю этого. Для артистов моего поколения выступления в ресторанах были настоящей школой.



— Вам не нравится современная эстрада?



— Если вы имеете в виду таких солистов, как Земфира, Шура и им подобные, то мне стыдно за этих, с позволения сказать, певцов. В Москве их нельзя выпускать на эстраду.



— Но ваши песни в Москве приняли сразу?



— Да. И я очень благодарна Михаилу Горбачеву, который в 1989 году наконец-то разрешил мне приехать в Советский Союз. До этого получить советское гражданство мне не удавалось. Приехала с одним маленьким чемоданчиком, боялась, что вскоре меня выпрут из страны, но этого не случилось. Оказалось, что я вернулась насовсем. Вскоре меня пригласили принять участие в телевизионной передаче. А на следующий день, как говорится, проснулась знаменитой, меня стали называть легендой. Я получала мешки писем. Меня приглашали на телевидение, брали многочисленные интервью.



— Государство, вы считаете, оценило ваше творчество?



— Мне присвоено звание народной артистки России, чем очень горжусь. Отец мне всегда говорил, что настоящее счастье ко мне придет, только если вернусь на Родину.



— И как сложилась ваша судьба в России?



— Уверенно говорю: я счастливый человек. Мне, конечно, не удалось сделать великой карьеры: ни в творческом, ни в материальном плане. Но я не переживаю: видимо, так было угодно Богу. Стараюсь жить сегодняшними радостями. Публика меня балует, слышу много ласковых слов. У меня всегда аншлаги, а что может быть дороже для артиста? Вышли две моих книги, третья готовится к печати. Господь дал мне крепкое здоровье, хорошие зубы и голос. В последние два-три года мне пришлось очень много пережить. Вот, неудачно упала и сломала ногу, врач говорил, что уже не встану. А все-таки с трудом, но хожу. Случаются мистические вещи. Как-то тяжело заболела, высокая температура, совсем плохо. Что-то заставило меня встать и пройти в соседнюю комнату. Вхожу, а там в кресле сидит… мой отец. Я говорю ему: «Коленька (я всегда его так называла), протяни мне руку». А он только пристально смотрит мне в глаза. Видимо, еще рано было ему забирать меня с собой.



— Алла Николаевна, вы ведь по гороскопу Телец. Что это значит в вашей жизни?



— И отец Телец. Это значит — нет удержу ни в чем: в веселье, в гневе, в печали, в любви, в деньгах…



— На ваш взгляд, романс не выйдет из моды?



— Всегда будет в моде! Романс позволяет каждому встречаться… с самим собой. Сила исполнения — в чувстве. Именно чувством привлекали Александр Вертинский, Вадим Козин, Петр Лещенко…



"РОДНАЯ ГАЗЕТА" № 15(15), 08 августа 2003 г., полоса 12

Беседовал Леонид Гуревич.