Алла Баянова: «Я прятала Вертинского среди платьев»
В понедельник в Театре эстрады отпраздновали фантастический юбилей Аллы Николаевны Баяновой — 85 лет назад она впервые спела для публики с эстрады парижского ресторана... С легендарной исполнительницей русских песен и романсов побеседовал корреспондент "Известий" Борис Касанин.
- вопрос: Каким вам вспоминается день вашего творческого дебюта?
- ответ: Вспоминается, что мама была крайне против. Мой папа, обладавший прекрасным голосом, пел в очень популярном тогда в Париже ресторане-духане "Казбек". Там собиралась очень богатая публика, а в самом ресторане все ходили, как и положено, в черкесках и чуть что могли, между прочим, и за кинжал схватиться. И вот у папы был там такой номер — он играл слепого нищего старца-странника и пел знаменитую "Легенду о Кудеяре", а я была его поводырем. И вот когда он спел уже "Легенду", я вдруг затянула "Вечерний звон". Сама не знаю, что меня заставило это сделать. Такой был успех, многие даже плакали черными слезами...
- в: Почему черными?
- о: Потому что у дам тушь потекла... Стала я таким образом тоже приносить в дом деньги, и мама уже не возражала.
- в: А как вы оказались в Париже?
- о: Мы уехали из России вскоре после событий 1917 года. И то смогли выехать лишь потому, что папа представил нас как маленькую труппу, едущую на гастроли. А то бы и не выпустили, ведь как-никак родители были дворянами. По папиной линии — Левицкие, возможно, кстати, с какими-то польскими корнями, а мама и вовсе состояла в родстве с гетманом Скоропадским. Но, слава богу, все же уехали. Правда, папа потом еще раз самоотверженно — инкогнито — вернулся в Россию, чтобы вывезти сына наших знакомых, помещиков Уваровых, которые сами уехать смогли, а мальчик остался. И вот мой отец вернулся, хотя уже был в розыске, и увез его от большевиков. Училась я во французской гимназии и в детстве лучше говорила по-французски, чем по-русски.
- в: Кто составлял круг вашей семьи в те годы?
- о: В основном русские эмигранты. Папа всю жизнь считал себя только русским, как и я. И я, такая же, как и папа, монархистка. Только он всю жизнь мечтал вернуться в Россию, но не мог. А я вернулась... Помню Ивана Бунина — он был очень хмурый господин. Помню Матильду Кшесинскую, которая любила приезжать в ресторан "Арменвилль", — когда она подъезжала, уже звучала музыка "Умирающего лебедя" Сен-Санса. Красивая была дама! Помню и Никиту Балиева, у которого какое-то время работал мой отец и который, покинув Москву, где у него был знаменитый театр "Летучая мышь", создал в Париже такой же. И, представляете, ему удалось в лондонском Ковент-Гардене поставить спектакль "Рождество", на который он пригласил и нашу семью в ложу. Я в бинокль могла видеть публику в партере — роскошную, в бриллиантах и соболях... Потом такую же публику я встретила, когда работала в "Большом московском Эрмитаже" у Александра Вертинского, которому принадлежал этот шикарный ресторан. И сам он был тоже был шикарный мужчина.
- в: А как вы попали в "Эрмитаж"?
- о: Я пела в "Казанове", где меня и заметил Александр Николаевич. "Ты кто?" — спросил он меня. "Я Алла Баянова", — говорю. "Ну, идем знакомиться с твоей мамой". Мама, конечно же, была опять категорически против. "Нет-нет, Александр Николаевич, я знаю, как вы умеете зазывать молоденьких барышень...". Но в конце концов она согласилась, и я стала петь у Вертинского. Ах, какой он был!.. Не только красивый, не только обладал фантастической осанкой и был невероятно галантным, но и каким был исключительно выдающимся мастером! А потому слава его была совершенно оглушительной. И когда всякие дамы его преследовали в ресторане, он бежал ко мне: "Спрячь, спрячь меня, Аделаида!". Он меня почему-то называл Аделаидой. И я прятала его среди платьев. Ну а потом он уехал, я ушла из "Эрмитажа", и начались мои поездки-скитания по миру.
- в: Где же вы выступали?
- о: О, про это надо рассказывать целую вечность. Добралась даже и до самой Палестины, где поклонилась Гробу Господню.
- в: Вы верующий человек?
- о: Да, с самого детства, конечно же... Ну а потом приехала в Бухарест, где стала выступать в ресторане у Пети Лещенко, который в конце 1930-х годов был очень успешным и богатым, потому что его ночное заведение пользовалось огромной популярностью. И влюбилась я там в руководителя его ансамбля Жоржа Ипсиланти. Он принадлежал к знаменитому греческому роду, о котором еще у Пушкина есть. Играл он на любом инструменте — и как играл!.. И был вообще широкий человек, обаятельный, лихой. Но беда в том, что мои родители считали наш брак мезальянсом. Я-то была дворянкой, а он — простой парень, манер у него не было. Он ел, например, не очень красиво. Ну а через пять лет он сам встретил какую-то особу, и — распался наш союз. Кстати, прожил Жорж долго. Он был старше меня на восемь лет и умер немногим более десяти лет назад в Лос-Анджелесе. Он заехал очень далеко.
- в: А вы так и остались в Румынии.
- о: Так и осталась. Тут начались события, связанные с приходом фашизма, и меня — как русскую — режим Антонеску посадил в лагерь. Вообще с тех пор мне в Румынии не везло. При Антонеску посадили, а при Чаушеску... Он хоть и не посадил, но тоже меня терпеть не мог. Однажды от него пришли ко мне агенты "секуритате" и говорят: "Товарищ Чаушеску любит романсы, переведите ему на румынский ваши вещи". Я перевела, конечно же, отдала им, а они потом приходят и говорят: "От этого Россией за версту несет". Вот так.
- в: А выступать он вам разрешал?
- о: С этим тоже трудности. Но, слава богу, я могла выезжать в Париж. Правда, не было уже Юрия Морфесси — того самого, что первым спел "Чубчик", а было уже новое поколение звезд — знаменитые цыгане Алеша и Валя Дмитриевичи, Володя Поляков, Юл Бриннер... В ресторанах было уже не так ярко, как в 1920-е.
- в: Кстати, ваш "Чубчик", которым вы так лихо завершаете концерты, звучит совсем не "по-лещенковски". Тот для нас более привычен.
- о: Вы знаете, его поют все по-своему, все по-разному. Но — поют. Что-то есть в этом романсе, в этой песне такое притягательное, гениальное в своей простоте.
- в: Вы пели в ресторане и на эстраде. Где вас лучше принимали?
- о: В ресторанах не бывает "левой" публики, приходят слушать именно тебя. Да и о том, будут ли проданы билеты, тоже заботиться не нужно. Должна вам сказать, что многие большие музыканты выступали в ресторанах.
- в: Вы уже 17 лет живете в России...
- о: Впервые я приехала сюда еще в 1976 году, но гражданство получила только в 1989-м.
- в: И как вас встретила Россия ?
- о: Аплодисментами, которые не прекращаются по сей день. Где бы я ни выступала за все эти годы — всегда большой успех. Порой приходилось давать по три концерта в день. Многое из того, что я пою, никогда не звучит в России. Например, "В темном зале" или "Шелковый шнурок". Эти вещи, увы, совершенно забыты.
- в: Я знаю, что в вашей программе есть и песня "Молись, кунак!", которую пел Вертинский...
- о: Да, это настоящий гимн русской эмиграции. Но я люблю его петь по-грузински. Грузины очень любят эту песню. Из репертуара Вертинского я пою еще "Сероглазого короля" и "Снился мне сад". Но в моей программе есть и советский романс "Руки", который написал Владимир Коралли и который пела Клавдия Шульженко. Он услышал в моем исполнении этот романс, и ему понравилось.
- в: А как вам современная российская эстрада?
- о: Состоявшиеся звезды, настоящие мастера — это одно. Но современные молодые — все не то. Ну вот Коля Басков. У него есть голос, но должен же быть образ, надо обладать искусством фразы, искусством жеста. А этого-то нет. И все эти молодые знаменитости — никак не настоящие звезды.
- в: А чем же вас так привлекла английская поп-звезда Марк Алмонд?
- о: Ну, это вообще-то он заинтересовался моим творчеством, захотел со мной спеть, очень серьезно подошел к русскому языку, хотя не знал его совершенно — и записался вместе со мной. И с Людой Зыкиной тоже. А потом — он такой приятный. Птенчик такой...
- в: Как протекает ваша сегодняшняя жизнь?
- о: Прежде всего, я стараюсь никогда не унывать. Все время занимаюсь своим голосом. Совсем недавно снова летала в Париж, где повидала знакомые места спустя столько лет. А вот лиц знакомых уже нет. Все ушли. Совсем недавно ушел из жизни и мой московский кузен. Теперь на всем белом свете у меня осталась только племянница, которая живет в Германии. Но знакомых множество. Гости постоянно заходят — просто так, на чашку чая. Или вот, например, в церковь мне уже тяжело ходить, так батюшки приходят ко мне домой.
- в: На гастроли не собираетесь?
- о: Обязательно. Уже в апреле предстоят концерты в Екатеринбурге и в Киеве.
Автор: Борис Касанин
30.03.2007
