Биография Наум Зигман
Наум Зигман — певец, автор песен, преподавал музыку в Киевском Доме Пионеров, по вечерам пел в кабаках.
Принимал участие в записи известнейшего «Киевского концерта» Аркадия Северного и Григория Бальбера (20 апреля 1977 года).
Родился 8 февраля 1953 года в Киеве, Украинская ССР.
В 1989 году иммигрировал в Италию, через год в США.
С тех пор живёт в Лангхорне, США. Поёт в русских ресторанах.
В 2013 году написал повесть «Отказники» (об истории своей эмиграции).
Читать дальше
Принимал участие в записи известнейшего «Киевского концерта» Аркадия Северного и Григория Бальбера (20 апреля 1977 года).
Родился 8 февраля 1953 года в Киеве, Украинская ССР.
В 1989 году иммигрировал в Италию, через год в США.
С тех пор живёт в Лангхорне, США. Поёт в русских ресторанах.
В 2013 году написал повесть «Отказники» (об истории своей эмиграции).
Читать дальше
Наум Зигман — певец, автор песен, киевский музыкант, ныне проживающий в городе Langhorne (США).
Родился 8 февраля 1953 года в Киеве, Украинская ССР.
Преподавал музыку в Киевском Доме Пионеров, по вечерам пел в кабаках.
Наум Зигман принимал участие в записи известнейшего «Киевского концерта» Аркадия Северного и Григория Бальбера, запись которого состоялась 20 апреля 1977 года.
В 1989 году иммигрировал в Италию, через год в США. Должен был уехать ещё в 1979 году, когда подавал документы, был отказником в Союзе десять лет и потом отказником в Италии, еще почти год.
С тех пор живёт в Лангхорне, США. Поёт в русских ресторанах.
В 2013 году написал повесть «Отказники» (об истории своей эмиграции).
* * *
Наум Зигман о себе:
Родился я в феврале 1953 года, в Киеве, на Подоле, за месяц до смерти Сталина. Как потом шутила моя мама: «Сталин, узнав о моём рождении, сразу умер».
Эти послевоенные годы были очень трудными и тяжёлыми для большинства советских людей. Нужда, бедность, нечеловеческие условия жизни были постоянными спутниками подавляющего большинства семей. И хоть я тогда не видел ничего, кроме двора и улицы, где мы жили, но не думаю, что они сильно отличались от других таких же дворов и улиц в моём городе и во всей нашей стране. Отчётливо помню большое количество гужевого транспорта (автомобилей тогда я видел очень мало), нищих на каждом углу, просящих милостыню, калек, всё то, что оставила нам в наследство самая страшная в истории человечества война. Но еще страшнее было видеть калек без рук, без ног, просящих милостыню и при этом увешанных боевыми наградами. Голодных, оборванных, с безысходностью в глазах, получивших за свой подвиг нищенское существование, равнодушие власти, ради которой шли на смерть, отчаяние и забвение. Я в своих детских мечтах представлял себе, как вырасту и буду каждому нищему давать по рублю, чтоб они могли поесть в столовой.
Но через какое-то время все нищие вдруг исчезли с улиц. Что случилось, где они все? – недоумевал я. Неужели все умерли? Только через много лет, в ресторане, где я работал, я спросил одного хорошо подвыпившего милицейского полковника, от которого страшно несло луком, что произошло со всеми этими людьми, почему они исчезли, какова их судьба? Брызгая мне в лицо слюной и остатками бифштекса с луком, он расхохотался, потом приставил палец к губам, что означало тайну и с подленькой улыбочкой, полушепотом сказал: «А мы их вывезли всех в санаторий… чшшш…». И тут же снова расхохотался, брызнув мне в лицо слюной и еще какой-то пережеванной гадостью.
Лишь тогда я понял, что произошло с людьми, своей жизнью и здоровьем избавив нас от фашистов, но не избежавших «рая» коммунистов.
Но вернусь к моему рассказу. Моё «счастливое» детство протекало так же, как и у многих других детей. Помню постоянное чувство голода, которое почти никогда не проходило, даже ночью. Помню, на вопрос о том, кем я буду, и что буду делать, когда вырасту, я отвечал, что стану рабочим, как папа, пойду работать на завод, заработаю денег, куплю себе курицу и сам её съем. Как видите, тогда не было таких запросов и желаний, как сегодня: компьютерные игры, мобильные телефоны, электронные игрушки и т. п. И я счастлив, что этого больше нет и, надеюсь, что дети никогда не узнают того, что пришлось изведать детям войны и послевоенных лет.
Полное интервью Наума Зигмана читайте ниже. (см. раздел «Статьи»)
Родился 8 февраля 1953 года в Киеве, Украинская ССР.
Преподавал музыку в Киевском Доме Пионеров, по вечерам пел в кабаках.
Наум Зигман принимал участие в записи известнейшего «Киевского концерта» Аркадия Северного и Григория Бальбера, запись которого состоялась 20 апреля 1977 года.
В 1989 году иммигрировал в Италию, через год в США. Должен был уехать ещё в 1979 году, когда подавал документы, был отказником в Союзе десять лет и потом отказником в Италии, еще почти год.
С тех пор живёт в Лангхорне, США. Поёт в русских ресторанах.
В 2013 году написал повесть «Отказники» (об истории своей эмиграции).
* * *
Наум Зигман о себе:
Родился я в феврале 1953 года, в Киеве, на Подоле, за месяц до смерти Сталина. Как потом шутила моя мама: «Сталин, узнав о моём рождении, сразу умер».
Эти послевоенные годы были очень трудными и тяжёлыми для большинства советских людей. Нужда, бедность, нечеловеческие условия жизни были постоянными спутниками подавляющего большинства семей. И хоть я тогда не видел ничего, кроме двора и улицы, где мы жили, но не думаю, что они сильно отличались от других таких же дворов и улиц в моём городе и во всей нашей стране. Отчётливо помню большое количество гужевого транспорта (автомобилей тогда я видел очень мало), нищих на каждом углу, просящих милостыню, калек, всё то, что оставила нам в наследство самая страшная в истории человечества война. Но еще страшнее было видеть калек без рук, без ног, просящих милостыню и при этом увешанных боевыми наградами. Голодных, оборванных, с безысходностью в глазах, получивших за свой подвиг нищенское существование, равнодушие власти, ради которой шли на смерть, отчаяние и забвение. Я в своих детских мечтах представлял себе, как вырасту и буду каждому нищему давать по рублю, чтоб они могли поесть в столовой.
Но через какое-то время все нищие вдруг исчезли с улиц. Что случилось, где они все? – недоумевал я. Неужели все умерли? Только через много лет, в ресторане, где я работал, я спросил одного хорошо подвыпившего милицейского полковника, от которого страшно несло луком, что произошло со всеми этими людьми, почему они исчезли, какова их судьба? Брызгая мне в лицо слюной и остатками бифштекса с луком, он расхохотался, потом приставил палец к губам, что означало тайну и с подленькой улыбочкой, полушепотом сказал: «А мы их вывезли всех в санаторий… чшшш…». И тут же снова расхохотался, брызнув мне в лицо слюной и еще какой-то пережеванной гадостью.
Лишь тогда я понял, что произошло с людьми, своей жизнью и здоровьем избавив нас от фашистов, но не избежавших «рая» коммунистов.
Но вернусь к моему рассказу. Моё «счастливое» детство протекало так же, как и у многих других детей. Помню постоянное чувство голода, которое почти никогда не проходило, даже ночью. Помню, на вопрос о том, кем я буду, и что буду делать, когда вырасту, я отвечал, что стану рабочим, как папа, пойду работать на завод, заработаю денег, куплю себе курицу и сам её съем. Как видите, тогда не было таких запросов и желаний, как сегодня: компьютерные игры, мобильные телефоны, электронные игрушки и т. п. И я счастлив, что этого больше нет и, надеюсь, что дети никогда не узнают того, что пришлось изведать детям войны и послевоенных лет.
Полное интервью Наума Зигмана читайте ниже. (см. раздел «Статьи»)
