Интервью Наума Зигмана, участника Киевского концерта Аркадия Северного, «Шансон - Порталу», 21 декабря 2011 года
За последнее время энтузиастами было раскопано очень много интересного в области магнитиздата, и особенно в части подпольных записей, так называемой блатной песни. Особенно это касается записей Аркадия Звездина-Северного. В настоящее время известны почти все концерты Северного, расшифрованы его монологи. Известны так же многие имена и фамилии, упомянутые в этих концертах.
Сегодня хотелось бы поговорить о «Киевском концерте» Аркадия Северного и Гриши Бальбера, запись которого состоялась 20 апреля 1977 года. Думаю, Вы смогли бы рассказать нам много интересного, и наверное много того, что до сих пор не было опубликовано ни в малочисленных книгах о творчестве «Короля блатной песни», ни в фильмах, ни в Интернет-ресурсах, так как сами принимали участие в записи этого концерта.
Лёня Полищуков, Гриша Бальбер, Аркадий Северный, Наум Зигман
Ефим Шуб: Наум, расскажите пожалуйста о себе, как прошло Ваше детство, юность?
Наум Зигман: Родился я в Феврале 1953 года, в Киеве, на Подоле, за месяц до смерти Сталина. Как потом шутила моя мама: «Сталин, узнав о моём рождении, сразу умер».
Эти послевоенные годы были очень трудными и тяжёлыми для большинства советских людей. Нужда, бедность, нечеловеческие условия жизни были постоянными спутниками подавляющего большинства семей. И хоть я тогда не видел ничего, кроме двора и улицы, где мы жили, но не думаю, что они сильно отличались от других таких же дворов и улиц в моём городе и во всей нашей стране. Отчётливо помню большое количество гужевого транспорта (автомобилей тогда я видел очень мало), нищих на каждом углу, просящих милостыню, калек, всё то, что оставила нам в наследство самая страшная в истории человечества война. Но еще страшнее было видеть калек без рук, без ног, просящих милостыню и при этом увешанных боевыми наградами. Голодных, оборванных, с безысходностью в глазах, получивших за свой подвиг нищенское существование, равнодушие власти, ради которой шли на смерть, отчаяние и забвение. Я в своих детских мечтах представлял себе, как вырасту и буду каждому нищему давать по рублю, чтоб они могли поесть в столовой.
Но через какое-то время все нищие вдруг исчезли с улиц. Что случилось, где они все? – недоумевал я. Неужели все умерли? Только через много лет, в ресторане, где я работал, я спросил одного хорошо подвыпившего милицейского полковника, от которого страшно несло луком, что произошло со всеми этими людьми, почему они исчезли, какова их судьба? Брызгая мне в лицо слюной и остатками бифштекса с луком, он расхохотался, потом приставил палец к губам, что означало тайну и с подленькой улыбочкой, полушепотом сказал: «А мы их вывезли всех в санаторий… чшшш…». И тут же снова расхохотался, брызнув мне в лицо слюной и еще какой-то пережеванной гадостью.
Лишь тогда я понял, что произошло с людьми, своей жизнью и здоровьем избавив нас от фашистов, но не избежавших «рая» коммунистов.
Но вернусь к моему рассказу. Моё «счастливое» детство протекало так же, как и у многих других детей. Помню постоянное чувство голода, которое почти никогда не проходило, даже ночью. Помню, на вопрос о том, кем я буду, и что буду делать, когда вырасту, я отвечал, что стану рабочим, как папа, пойду работать на завод, заработаю денег, куплю себе курицу и сам её съем. Как видите, тогда не было таких запросов и желаний, как сегодня: компьютерные игры, мобильные телефоны, электронные игрушки и т. п. И я счастлив, что этого больше нет и, надеюсь, что дети никогда не узнают того, что пришлось изведать детям войны и послевоенных лет.
Е. Ш.: Как рано Вы увлеклись музыкой? Всегда ли это занятие было основным?
Н. З.: Музыкой я увлекся еще в детском саду, где начал петь перед детьми и выступать на всех праздниках. В семь лет отец отдал меня в музыкальную школу по классу скрипки, где за год я прошел два класса. Но на этом моя карьера скрипача закончилась. Меня засосала улица. Лет в двенадцать у меня появился друг, звали его Петька. Он неплохо играл на гитаре и пел. Для меня это стало откровением. Больше всего на свете я захотел научиться играть на гитаре. И Петька меня научил. Конечно, это была примитивная игра, но со временем я перегнал своего учителя. В четырнадцать лет мы с ребятами создали свой ансамбль. А в пятнадцать меня уже пригласили работать в ресторан. Все это я описываю в моей новой книге, которую надеюсь закончить к концу года. Это будет моя вторая книга, и называться она будет – «Кабак». (Мою первую книгу любой сможет прочесть на моем сайте naumzigman.com)
Саша Фельдман и Наум Зигман
Е.Ш.: На Шансон - Портале есть много информации о работе, ресторанных музыкантов, работавших в 70-е годы в Одессе. Расскажите, пожалуйста, а как жили и работали ресторанные музыканты в Киеве? Каков был репертуар? Исполнялись ли в ресторанах песни с приблатненной тематикой? Что пели на свадьбах и других «халтурах»?
Н. З.: Я не думаю, что киевские кабаки сильно отличались от одесских. Пелись в основном одни и те же песни. Я немало поездил, и везде в кабаках пели приблизительно один и тот же репертуар. Большое место, конечно, занимали блатные песни. Даже когда в семидесятых они почти везде были запрещены, многие из этих песен продолжали исполнять, не считаясь с угрозой быть уволенным. На свадьбах пели в основном тоже самое, только с небольшим этническим уклоном – украинским, еврейским, цыганским и т. п.
Наум Зигман и Саша Фельдман
Е.Ш.: Насколько мне известно, в 70-е Вы играли в Киеве в ресторанах. Расскажите об этом периоде Вашего творчества.
Н. З.: Мне повезло. Я всегда играл в лучших ресторанах. Лучшие они были тем, что они находились в центре города и в них собиралась более состоятельная публика и можно было больше заработать, чем в ресторанах поскромнее на окраинах города. Семидесятые годы – были годы застоя. Честно заработать было трудно, но была масса лазеек, где можно было сделать деньги. Я считаю, что этот период был самым плодотворным. Я многому научился и многого достиг. Об этом периоде можно говорить бесконечно, но подробнее я его описываю в своей книге. Если кто-нибудь интересуется этим периодом, я советую дождаться выхода моей книги и прочесть об этом подробно.
Аркадий Северный, Гриша Бальбер, Наум Зигман
Е. Ш.: Может быть Вы в курсе, как и у кого, появилась идея пригласить в Киев Аркадия Северного и записать концерт совместно с Гришей Бальбером?
Гриша Бальбер
Н.З.: С Гришей Бальбером мы отработали вместе очень много свадеб и других халтур. Мы дружили семьями, и я многому у него научился. Он был незаурядный человек и очень талантлив. В то время я не знаю кто смог бы с ним сравниться, по крайней мере в Киеве. Я был намного младше его и как губка впитывал все, что мог взять от него.
О концерте с Аркадием Северным Гриша объявил нам незадолго до означенного времени. Я тогда только слышал об Аркадии Северном, поэтому возможность записать с ним концерт было для меня огромной радостью. Я помню, что переговорами и подготовкой к встрече с Северным занималось несколько человек. Это были люди, преданные Жанру. Первый был Саша Местечкин – большой любитель и коллекционер музыки, прекрасный человек и друг. Другого звали Модест. Фамилии, к сожалению не помню. Такой же фанатик и энтузиаст этого жанра. И конечно сам Гриша Бальбер. Как они связались с Северным я точно не помню, а отсебятину молоть не хочу. Короче, эти три человека и были создателями этой записи.
Е.Ш.: Расскажите пожалуйста, как и где проходила запись? Какие музыканты принимали участие в записи этого концерта? Как составлялась программа?
Н.З.: Как я уже говорил, я был самый молодой участник ансамбля. Мне тогда было 24 года. Наш ансамбль был один из самых популярных в городе. Основной костяк его состоял из музыкантов игравших в ресторане «Кавказ». Кроме меня в записи принимали участие – Леня Полищуков - гитара, Саша Фельдман – скрипка, саксофон, я – бас гитара, вокал и конечно Гриша Бальбер – ударные, вокал. Программу составляли Бальбер и Северный вместе.
Наум Зигман
Е. Ш.: Расскажите о звуковой и звукозаписывающей технике, использовавшейся при записи Киевского концерта Аркадия Северного?
Н.З.: Ну что об этом рассказать. Все было очень примитивно – это ведь был 1977-й год. Купить ничего было нельзя, хорошие инструменты и аппаратура были недоступны. У нас даже не было приличной подставки под микрофон. Аркадий пел в бытовой микрофон, установленный между двух подушек. Записывали нас на магнитофон «Юпитер» - по тем временам лучшее, что можно было найти. И тот, насколько я помню, он был взят из какого-то клуба.
Е. Ш.: Где жил А. Северный во время записи Киевского концерта и как долго этот концерт записывали?
Н.З.: Аркадий жил в частном доме на Бульваре дружбы народов, снятом специально для этой цели. Если честно, я не помню, чей был этот дом и ночевал ли Аркадий в нем, но встречались и записывались мы именно там. Насколько я помню, запись производилась два или три дня.
Е. Ш.: Возможно Вы вспомните какие-то интересные моменты, а возможно и курьезы, произошедшие во время записи концерта?
Н.З.: Я помню, что запись проходила в комнате, в гостиной, а в кухне, куда мы выходили на перекур, стояла бочка с квашеной капустой и большая бутыль самогона. Каждый, кто хотел, прикладывался к бутылечку и закусывал капусточкой. Аркадий прикладывался особенно часто и кроме этой капусты я не помню, чтобы он еще что-нибудь ел. Я тогда, как я уже говорил, был самый молодой и практически не пил совсем, тем более что я всегда был за рулем.
Наум Зигман и Саша Фельдман
Е. Ш.: Какое участие в записи Киевского концерта А. Северного принял Григорий Бальбер7 Расскажите об этом интересном человеке, я знаю, Вы ведь дружили?
Н.З.: Гриша, как я знаю и был одним из инициаторов записи этого концерта. Как я уже говорил, он был весьма талантливым человеком. Он написал прекрасную песню про Подол, хоть на Подоле и не жил. Он прекрасно знал еврейский язык, идиш и писал песни и пародии на нем. Гриша был приятным и увлекательным собеседником, поражая многих своей эрудицией и грамотностью. Кстати, он был образованным человеком и работал главным инженером крупного предприятия. Я многому у него научился. Да, характер у него был нелегкий, но в тоже время, он был справедливым и интеллигентным человеком, хоть и матерился довольно часто. Словом, он во многом был для меня примером.
Е. Ш.: Мне известны и другие записи Аркадия Северного в Киеве: Вы что-нибудь знаете об этих записях? Вы были в курсе о других приездах Аркадия в Киев?
Н.З.: К сожалению, о других записях Аркадия в Киеве я не помню.
Слева направо: Марк Гутман, Владимир Асмолов, Лодик Чернявский, Наум Зигман
Е. Ш.: Наум, а как сложилась Ваша творческая жизнь позднее? Чем Вы занимаетесь сейчас?
Н.З.: Как я говорю всем, кто меня спрашивает об этом, - я кабацкий музыкант. И не вижу ничего плохого в этом звании. Я люблю кабак, в нем прошла вся моя жизнь. Я знаю кабак, как может быть, никто другой. Я твердо убежден, что в ресторанах, во всяком случае, раньше так было - работают лучшие музыканты. Да и многие прославленные и любимые певцы и музыканты вышли из кабака. Я не хочу называть их громкие имена.
Еще в 1977-м году, я случайно оказался на гастролях на дальнем востоке. Филармония, от которой я выступал, предложила мне звание заслуженного если подпишу долгосрочный контракт. Я отказался и уехал обратно в Киев работать в кабаке.
Я считаю себя счастливым человеком. Я всю жизнь был востребован как музыкант и певец. Многие мои друзья и коллеги давно сошли со сцены и большинство не по своей воле. Я горжусь тем, что я еще до сих пор востребован и продолжаю работать в ресторане. Сейчас я живу и работаю в Филадельфии – США. Я продолжаю работать в ресторане, не взирая на пошатнувшееся здоровье и без кабака себя не представляю. Я женат третий раз и наконец удачно. У меня прекрасная жена, которая мой самый верный друг и самый строгий судья, к мнению которой всегда прислушиваюсь. У нас с ней двое замечательных детей и у меня также сын от первого брака.
Несколько лет назад я издал книгу о моей эмиграции. В настоящее время пишу новую книгу и называться она будет «Кабак». В этой книге я описываю всю мою жизнь и все годы, проведенные в кабаке. Это будет довольно фундаментальный труд, тему которого еще никто и никогда не освещал.
Григорий Бальбер и Наум Зигман
Е. Ш.: Что Вы можете сказать о жанре, который сейчас называют «Русский Шансон»? Нравится ли Вам кто-то из авторов-исполнителей, работающих в этом жанре?
Н.З.: Да, мне нравится этот жанр. Он мне очень близок. Я вырос на блатных песнях. Из исполнителей хочу отметить Шуфутинского, Круга и Мишу Гулько.
Григорий Бальбер
Е. Ш.: Думаю, что это интервью прочитают многочисленные поклонники творчества А. Северного и подпольных записей 60-70 г.г. Что Вы можете им пожелать? Что Вы можете пожелать посетителям Шансон - Портала?
Н.З.: Я уверен, что этот жанр, который заслужено пользуется любовью миллионов, будет и дальше радовать его поклонников.
Е. Ш.: Команда Шансон - Портала поздравляет Вас Наум, с наступающим 2012 годом, желает Вам крепкого здоровья! Как можно больше творчества и чтобы оно не расходилось с душевными потребностями.
Наум Зигман
Специально для
© Шансон - Портала
© Наум Зигман
Филадельфия, США
5 января 2012 года.
Сегодня хотелось бы поговорить о «Киевском концерте» Аркадия Северного и Гриши Бальбера, запись которого состоялась 20 апреля 1977 года. Думаю, Вы смогли бы рассказать нам много интересного, и наверное много того, что до сих пор не было опубликовано ни в малочисленных книгах о творчестве «Короля блатной песни», ни в фильмах, ни в Интернет-ресурсах, так как сами принимали участие в записи этого концерта.
Лёня Полищуков, Гриша Бальбер, Аркадий Северный, Наум Зигман
Ефим Шуб: Наум, расскажите пожалуйста о себе, как прошло Ваше детство, юность?
Наум Зигман: Родился я в Феврале 1953 года, в Киеве, на Подоле, за месяц до смерти Сталина. Как потом шутила моя мама: «Сталин, узнав о моём рождении, сразу умер».
Эти послевоенные годы были очень трудными и тяжёлыми для большинства советских людей. Нужда, бедность, нечеловеческие условия жизни были постоянными спутниками подавляющего большинства семей. И хоть я тогда не видел ничего, кроме двора и улицы, где мы жили, но не думаю, что они сильно отличались от других таких же дворов и улиц в моём городе и во всей нашей стране. Отчётливо помню большое количество гужевого транспорта (автомобилей тогда я видел очень мало), нищих на каждом углу, просящих милостыню, калек, всё то, что оставила нам в наследство самая страшная в истории человечества война. Но еще страшнее было видеть калек без рук, без ног, просящих милостыню и при этом увешанных боевыми наградами. Голодных, оборванных, с безысходностью в глазах, получивших за свой подвиг нищенское существование, равнодушие власти, ради которой шли на смерть, отчаяние и забвение. Я в своих детских мечтах представлял себе, как вырасту и буду каждому нищему давать по рублю, чтоб они могли поесть в столовой.
Но через какое-то время все нищие вдруг исчезли с улиц. Что случилось, где они все? – недоумевал я. Неужели все умерли? Только через много лет, в ресторане, где я работал, я спросил одного хорошо подвыпившего милицейского полковника, от которого страшно несло луком, что произошло со всеми этими людьми, почему они исчезли, какова их судьба? Брызгая мне в лицо слюной и остатками бифштекса с луком, он расхохотался, потом приставил палец к губам, что означало тайну и с подленькой улыбочкой, полушепотом сказал: «А мы их вывезли всех в санаторий… чшшш…». И тут же снова расхохотался, брызнув мне в лицо слюной и еще какой-то пережеванной гадостью.
Лишь тогда я понял, что произошло с людьми, своей жизнью и здоровьем избавив нас от фашистов, но не избежавших «рая» коммунистов.
Но вернусь к моему рассказу. Моё «счастливое» детство протекало так же, как и у многих других детей. Помню постоянное чувство голода, которое почти никогда не проходило, даже ночью. Помню, на вопрос о том, кем я буду, и что буду делать, когда вырасту, я отвечал, что стану рабочим, как папа, пойду работать на завод, заработаю денег, куплю себе курицу и сам её съем. Как видите, тогда не было таких запросов и желаний, как сегодня: компьютерные игры, мобильные телефоны, электронные игрушки и т. п. И я счастлив, что этого больше нет и, надеюсь, что дети никогда не узнают того, что пришлось изведать детям войны и послевоенных лет.
Е. Ш.: Как рано Вы увлеклись музыкой? Всегда ли это занятие было основным?
Н. З.: Музыкой я увлекся еще в детском саду, где начал петь перед детьми и выступать на всех праздниках. В семь лет отец отдал меня в музыкальную школу по классу скрипки, где за год я прошел два класса. Но на этом моя карьера скрипача закончилась. Меня засосала улица. Лет в двенадцать у меня появился друг, звали его Петька. Он неплохо играл на гитаре и пел. Для меня это стало откровением. Больше всего на свете я захотел научиться играть на гитаре. И Петька меня научил. Конечно, это была примитивная игра, но со временем я перегнал своего учителя. В четырнадцать лет мы с ребятами создали свой ансамбль. А в пятнадцать меня уже пригласили работать в ресторан. Все это я описываю в моей новой книге, которую надеюсь закончить к концу года. Это будет моя вторая книга, и называться она будет – «Кабак». (Мою первую книгу любой сможет прочесть на моем сайте naumzigman.com)
Саша Фельдман и Наум Зигман
Е.Ш.: На Шансон - Портале есть много информации о работе, ресторанных музыкантов, работавших в 70-е годы в Одессе. Расскажите, пожалуйста, а как жили и работали ресторанные музыканты в Киеве? Каков был репертуар? Исполнялись ли в ресторанах песни с приблатненной тематикой? Что пели на свадьбах и других «халтурах»?
Н. З.: Я не думаю, что киевские кабаки сильно отличались от одесских. Пелись в основном одни и те же песни. Я немало поездил, и везде в кабаках пели приблизительно один и тот же репертуар. Большое место, конечно, занимали блатные песни. Даже когда в семидесятых они почти везде были запрещены, многие из этих песен продолжали исполнять, не считаясь с угрозой быть уволенным. На свадьбах пели в основном тоже самое, только с небольшим этническим уклоном – украинским, еврейским, цыганским и т. п.
Наум Зигман и Саша Фельдман
Е.Ш.: Насколько мне известно, в 70-е Вы играли в Киеве в ресторанах. Расскажите об этом периоде Вашего творчества.
Н. З.: Мне повезло. Я всегда играл в лучших ресторанах. Лучшие они были тем, что они находились в центре города и в них собиралась более состоятельная публика и можно было больше заработать, чем в ресторанах поскромнее на окраинах города. Семидесятые годы – были годы застоя. Честно заработать было трудно, но была масса лазеек, где можно было сделать деньги. Я считаю, что этот период был самым плодотворным. Я многому научился и многого достиг. Об этом периоде можно говорить бесконечно, но подробнее я его описываю в своей книге. Если кто-нибудь интересуется этим периодом, я советую дождаться выхода моей книги и прочесть об этом подробно.
Аркадий Северный, Гриша Бальбер, Наум Зигман
Е. Ш.: Может быть Вы в курсе, как и у кого, появилась идея пригласить в Киев Аркадия Северного и записать концерт совместно с Гришей Бальбером?
Гриша Бальбер
Н.З.: С Гришей Бальбером мы отработали вместе очень много свадеб и других халтур. Мы дружили семьями, и я многому у него научился. Он был незаурядный человек и очень талантлив. В то время я не знаю кто смог бы с ним сравниться, по крайней мере в Киеве. Я был намного младше его и как губка впитывал все, что мог взять от него.
О концерте с Аркадием Северным Гриша объявил нам незадолго до означенного времени. Я тогда только слышал об Аркадии Северном, поэтому возможность записать с ним концерт было для меня огромной радостью. Я помню, что переговорами и подготовкой к встрече с Северным занималось несколько человек. Это были люди, преданные Жанру. Первый был Саша Местечкин – большой любитель и коллекционер музыки, прекрасный человек и друг. Другого звали Модест. Фамилии, к сожалению не помню. Такой же фанатик и энтузиаст этого жанра. И конечно сам Гриша Бальбер. Как они связались с Северным я точно не помню, а отсебятину молоть не хочу. Короче, эти три человека и были создателями этой записи.
Е.Ш.: Расскажите пожалуйста, как и где проходила запись? Какие музыканты принимали участие в записи этого концерта? Как составлялась программа?
Н.З.: Как я уже говорил, я был самый молодой участник ансамбля. Мне тогда было 24 года. Наш ансамбль был один из самых популярных в городе. Основной костяк его состоял из музыкантов игравших в ресторане «Кавказ». Кроме меня в записи принимали участие – Леня Полищуков - гитара, Саша Фельдман – скрипка, саксофон, я – бас гитара, вокал и конечно Гриша Бальбер – ударные, вокал. Программу составляли Бальбер и Северный вместе.
Наум Зигман
Е. Ш.: Расскажите о звуковой и звукозаписывающей технике, использовавшейся при записи Киевского концерта Аркадия Северного?
Н.З.: Ну что об этом рассказать. Все было очень примитивно – это ведь был 1977-й год. Купить ничего было нельзя, хорошие инструменты и аппаратура были недоступны. У нас даже не было приличной подставки под микрофон. Аркадий пел в бытовой микрофон, установленный между двух подушек. Записывали нас на магнитофон «Юпитер» - по тем временам лучшее, что можно было найти. И тот, насколько я помню, он был взят из какого-то клуба.
Е. Ш.: Где жил А. Северный во время записи Киевского концерта и как долго этот концерт записывали?
Н.З.: Аркадий жил в частном доме на Бульваре дружбы народов, снятом специально для этой цели. Если честно, я не помню, чей был этот дом и ночевал ли Аркадий в нем, но встречались и записывались мы именно там. Насколько я помню, запись производилась два или три дня.
Е. Ш.: Возможно Вы вспомните какие-то интересные моменты, а возможно и курьезы, произошедшие во время записи концерта?
Н.З.: Я помню, что запись проходила в комнате, в гостиной, а в кухне, куда мы выходили на перекур, стояла бочка с квашеной капустой и большая бутыль самогона. Каждый, кто хотел, прикладывался к бутылечку и закусывал капусточкой. Аркадий прикладывался особенно часто и кроме этой капусты я не помню, чтобы он еще что-нибудь ел. Я тогда, как я уже говорил, был самый молодой и практически не пил совсем, тем более что я всегда был за рулем.
Наум Зигман и Саша Фельдман
Е. Ш.: Какое участие в записи Киевского концерта А. Северного принял Григорий Бальбер7 Расскажите об этом интересном человеке, я знаю, Вы ведь дружили?
Н.З.: Гриша, как я знаю и был одним из инициаторов записи этого концерта. Как я уже говорил, он был весьма талантливым человеком. Он написал прекрасную песню про Подол, хоть на Подоле и не жил. Он прекрасно знал еврейский язык, идиш и писал песни и пародии на нем. Гриша был приятным и увлекательным собеседником, поражая многих своей эрудицией и грамотностью. Кстати, он был образованным человеком и работал главным инженером крупного предприятия. Я многому у него научился. Да, характер у него был нелегкий, но в тоже время, он был справедливым и интеллигентным человеком, хоть и матерился довольно часто. Словом, он во многом был для меня примером.
Е. Ш.: Мне известны и другие записи Аркадия Северного в Киеве: Вы что-нибудь знаете об этих записях? Вы были в курсе о других приездах Аркадия в Киев?
Н.З.: К сожалению, о других записях Аркадия в Киеве я не помню.
Слева направо: Марк Гутман, Владимир Асмолов, Лодик Чернявский, Наум Зигман
Е. Ш.: Наум, а как сложилась Ваша творческая жизнь позднее? Чем Вы занимаетесь сейчас?
Н.З.: Как я говорю всем, кто меня спрашивает об этом, - я кабацкий музыкант. И не вижу ничего плохого в этом звании. Я люблю кабак, в нем прошла вся моя жизнь. Я знаю кабак, как может быть, никто другой. Я твердо убежден, что в ресторанах, во всяком случае, раньше так было - работают лучшие музыканты. Да и многие прославленные и любимые певцы и музыканты вышли из кабака. Я не хочу называть их громкие имена.
Еще в 1977-м году, я случайно оказался на гастролях на дальнем востоке. Филармония, от которой я выступал, предложила мне звание заслуженного если подпишу долгосрочный контракт. Я отказался и уехал обратно в Киев работать в кабаке.
Я считаю себя счастливым человеком. Я всю жизнь был востребован как музыкант и певец. Многие мои друзья и коллеги давно сошли со сцены и большинство не по своей воле. Я горжусь тем, что я еще до сих пор востребован и продолжаю работать в ресторане. Сейчас я живу и работаю в Филадельфии – США. Я продолжаю работать в ресторане, не взирая на пошатнувшееся здоровье и без кабака себя не представляю. Я женат третий раз и наконец удачно. У меня прекрасная жена, которая мой самый верный друг и самый строгий судья, к мнению которой всегда прислушиваюсь. У нас с ней двое замечательных детей и у меня также сын от первого брака.
Несколько лет назад я издал книгу о моей эмиграции. В настоящее время пишу новую книгу и называться она будет «Кабак». В этой книге я описываю всю мою жизнь и все годы, проведенные в кабаке. Это будет довольно фундаментальный труд, тему которого еще никто и никогда не освещал.
Григорий Бальбер и Наум Зигман
Е. Ш.: Что Вы можете сказать о жанре, который сейчас называют «Русский Шансон»? Нравится ли Вам кто-то из авторов-исполнителей, работающих в этом жанре?
Н.З.: Да, мне нравится этот жанр. Он мне очень близок. Я вырос на блатных песнях. Из исполнителей хочу отметить Шуфутинского, Круга и Мишу Гулько.
Григорий Бальбер
Е. Ш.: Думаю, что это интервью прочитают многочисленные поклонники творчества А. Северного и подпольных записей 60-70 г.г. Что Вы можете им пожелать? Что Вы можете пожелать посетителям Шансон - Портала?
Н.З.: Я уверен, что этот жанр, который заслужено пользуется любовью миллионов, будет и дальше радовать его поклонников.
Е. Ш.: Команда Шансон - Портала поздравляет Вас Наум, с наступающим 2012 годом, желает Вам крепкого здоровья! Как можно больше творчества и чтобы оно не расходилось с душевными потребностями.
Наум Зигман
Специально для
© Шансон - Портала
© Наум Зигман
Филадельфия, США
5 января 2012 года.
